Решили переждать эту зиму в теплых станах? Тогда Вам просто необходимо посетить страницу http://business-ryazan.ru/index.php/the-news/4366-ryazan-domodedovo, благодаря которой Вы узнаете актуальную информацию по ценам и расписанию автобусов, следующих по маршруту Рязань-Домодедово и обратно.
Сэр Исаак Ньютон не нуждается в представлении
Про сэра Исаака Ньютона существует множество легенд. В зрелые годы он был мрачным и мелочным, завидовал современникам и был одержим духом соперничества. В непрерывном споре с ганноверцем Готфридом Лейбницем по поводу того, кто первым придумал дифференциальное исчисление, его ожесточенность доходила порой до неприличия. Когда Лейбниц умер, Ньютон искренне радовался, что «бесповоротно поразил Лейбница в сердце». Недаром Джон Флемстед (1646-1719), первый королевский астроном, однажды сказал: «Я уже мечтаю, чтобы Ньютон наконец-то помер».
Единственной привязанностью Ньютона была его племянница, если не считать миниатюрной собаки по кличке Даймонд. Когда собака опрокинула свечу и устроила пожар, уничтоживший ценнейшие книги и рукописи, Ньютон лишь воскликнул: «Ох, Даймонд, Даймонд, тебе не понять, что ты натворил».
Несмотря на невеселое детство без отца, маленький Ньютон развлекался как мог. Он склеивал фонарь из мятой бумаги и, вставив туда свечу, шел с ним в школу, если дело было зимним темным утром. По пути он находил какую-нибудь кошку и привязывал ей все это к хвосту. Народ пугался — люди думали, что перед ними комета, а кометы тогда считались предвестниками несчастий.
История о яблоке, свалившемся на него в Вулсторпе, может иметь под собой основания или, по крайней мере, исходить от самого Ньютона: большой его почитатель Вольтер услышал ее от племянницы ученого Кристины Кондуит. Во время работы Ньютон умел полностью отключаться от окружавшей его жизни. Рассказывают, что однажды его обнаружили на кухне перед кастрюлей кипятка, где варились часы, а сам Ньютон при этом сосредоточенно разглядывал зажатое в руке яйцо. Его племянник Хамфри в 1727 году, уже после смерти сэра Исаака, писал:
В тех нечастых случаях, когда он решался отобедать в зале (лондонского Тринити-колледжа), он поворачивал налево и выходил на улицу — а там, обнаружив оплошность, останавливался, и иногда, вместо того чтобы возвратиться в залу, отправлялся в свою комнату.
Из яблочных семечек ньютонова дерева были выращены их потомки в ботаническом саду Кембриджского университета (слева) и читальном саду университета Balseiro (справа)
А вот что можно найти в дневниках Томаса Мора:
Расскажу анекдот о Ньютоне, показывающий его чрезмерную рассеянность. Однажды он пригласил друга (это был доктор Стакли) на ужин и тут же об этом забыл. И вот Стакли прибыл и обнаружил философа в задумчивости. Ужин принесли ему одному. Стакли (не желая отвлекать Ньютона) сидел и ел, а Ньютон, придя в себя, поглядел на пустые тарелки и произнес: «Надо же! Не будь передо мной явных доказательств, я был бы готов поклясться, что не ужинал».
И сейчас, спустя более трех столетий, гениальность Ньютона продолжает вызывать благоговейный трепет и восхищение. Описывая главный его труд, Уильям Уивел, ученый Викторианской эпохи, заметил: «Читая Principia, мы ощущаем себя так, как если бы оказались в древнем арсенале, где хранится оружие воинов-гигантов, и не перестаем удивляться, каким должен был быть тот, кто мог этим воевать, тогда как мы едва способны лишь взвалить это на плечи».
Марк Кац, польско-американский математик, различал два типа гениев: с одной стороны, есть «обычные гении» — это те, что устроены так же, как и мы с вами, только вот одарены на порядок больше, и, с другой стороны, «волшебники» — те, чье мышление мы в принципе понять не способны. «Волшебником» Кац считал Ричарда Фейнмана. Когда современника и соперника Фейнмана Мюррея ГеллМанна спросили, как Фейнман решал задачи, тот ответил: «Дик делал вот так, — тут он изображал человека в глубокой задумчивости, обхватившего лоб руками, — а потом записывал ответ». (Возможно, в его замечании была некая доля зависти.)
Лучший знаток биографии Ньютона Ричард Вестфол писал:
Чем больше я им занимаюсь, тем больше Ньютон от меня удаляется. Мне повезло в разное время быть знакомым со множеством блестящих людей, чье интеллектуальное превосходство я без колебаний признаю. Но я не встречал пока никого, с кем не мог бы себя соизмерить — всегда можно сказать: я равен его половине, или его трети, или четверти, но всегда выйдет некая дробь. Мои исследования о Ньютоне окончательно убедили меня: соизмерять кого-либо с ним бесполезно. Для меня он сделался абсолютным Другим, одним из крохотной горсти высших гениев, придавших смысл понятию человеческого интеллекта; человеком, несводимым к критериям, по которым мы оцениваем себе подобных.