Гениального английского астрофизика Артура Эддингтона называли научным философом, который своими трудами и идеями продвигал науку в массы

Первое время теорию относительности Эйнштейна (и общую, и специальную) никак нельзя было назвать общепринятой истиной. Одни ее противники не могли отказаться от представлений об эфире, гипотетической светоносной среде; других пугала мысль, что время — понятие относительное, а скорость света — максимально возможная. Среди самых стойких защитников Эйнштейна в этих непрекращающихся спорах был выдающийся английский астроном сэр Артур Эддингтон (1882-1944).

Ученик блистательного Артура Эддингтона — Субраманьям Чандрасекар – приоткрыл перед миром завесу тайны внутреннего строения и эволюционного развития звезд

Эддингтон был болезненно стыдлив, но отнюдь не скромен. Его блистательный ученик Субраманьям Чандрасекар вспоминал мельком услышанный диалог Эддингтона с другим астрономом, Людвигом Зильберштейном. Зильберштейн мнил себя большим знатоком теории Эйнштейна и потому сделал Эддингтону комплимент, назвав того одним из трех человек в мире, которые эту теорию понимают. Эддингтон выглядел смущенным, и Зильберштейн дружески посоветовал ему отбросить ложную скромность — на что последовал ответ: «Дело вовсе не в этом. Просто я пытаюсь догадаться, кто же третий». Помимо всего прочего, Эддингтон был квакером и пацифистом и потому весьма симпатизировал Эйнштейну, который не побоялся всеобщего осуждения, выступая против германского милитаризма с самого начала Первой мировой войны. В этом, возможно, и стоит искать причину, заставившую Эддингтона доказывать правоту Эйнштейна.

Я думаю, что этот человек, теории которого Эддингтон отстаивал до своего последнего вздоха, не нуждается в представлении

Эйнштейн страстно желал проверить экспериментально те предсказания, которые давала его теория (скорее для того, чтобы убедить скептиков, чем для собственного спокойствия, — сам он ни секунды не сомневался в своей правоте). Одно из предсказаний, допускающих проверку, заключалось в том, что гравитация искривляет свет; самый простой способ в этом убедиться — измерить видимое смещение звезды, достаточно близко подошедшей к солнечному диску. Эти звезды видны во время полных солнечных затмений, и одно из таких затмений ждали-29 мая 1919 года. Эддингтон настоял, чтобы Британия снарядила для наблюдений сразу две экспедиции — одну в бразильский Собраль, а другую (под руководством самого Эддингтона) — на остров Принсипи у западного побережья Африки.

Задача, однако, оказалась сложнее, чем думали. Великий Лаплас в начале XIX века и немецкий астроном Георг фон Зольднер немногим позже независимо предсказали, что свет, рассматриваемый как поток частиц, будет изгибаться гравитационным полем. (Работа Зольднера пылилась в архивах, пока ее не отыскал оппонент Эйнштейна Филипп Ленард, чьи антисемитизм и раздражение росли день за днем, и теперь он использовал Зольднера в борьбе со своим заклятым врагом.) Ньютонова механика предсказывала сдвиг на 0,875″, а модель Эйнштейна — на 1,75″ Впрочем, сдвиги такого порядка едва выбивались за рамки погрешности измерения самых точных приборов того времени. Могли ли телескопы в Собрале или на Принсипе с достоверностью отличить 0,9″ от 1,8″? Эддингтон предполагал, что могли.

Фотография полного солнечного затмения, сделанная Артуром Эддингтоном 29 мая 1920 года

Самые благоприятные условия для наблюдений складывались в Бразилии. Лучший из телескопов, привезенных туда, выдавал среднее отклонение в 1,98″ (то есть больше, чем требовала теория Эйнштейна), а на телескопе похуже получили о,86″, неотличимое от прогнозов Ньютоновой механики. На острове Принсипи в самый неподходящий момент появились облака, и только на двух из шестнадцати пластинок, заснятых во время затмения, имелись изображения звезд — не слишком четкие, зато позволяющие сделать хоть какие-то замеры. По ним выходило, что среднее отклонение составляет 1,61″ при стандартной ошибке в 0,3″. Результаты представили на внеочередном собрании Королевского общества и Астрономического общества, созванном специально для этого 6 ноября 1919 года. Председательствовал сэр Дж.Дж. Томсон, президент Королевского общества. Королевский астроном сэр Фрэнк Дайсон выступил первым и сообщил вот что:

Астрографические пластинки (то есть фотографические пластинки, экспонированные на специальном телескопе) дают 0,97″ для смещение на лимбе, если проводить калибровку по самим пластинкам, а равное — 1,40″, если калибровать по контрольным пластинкам (то есть снимкам, сделанным на том же телескопе ночью). Однако лучшие пластинки показывают результат 1,98″ — притом что Эйнштейн предсказывал смещение на лимбе в 1,75″ На этих пластинках согласие между данными для отдельных звезд было наилучшим из возможных.

После тщательного анализа пластинок я готов заявить: нет сомнений, что предсказания Эйнштейна подтверждаются. Были получены ясные доказательства того, что свет искривляется в соответствии с Эйнштейновыми законами гравитации.

Дайсон ни словом не обмолвился о данных, полученных на Принсипи. Эддингтон, который выступал вслед за ним, результаты с Принсипи не отбраковал, и если забыть про показания менее совершенного телескопа из Собраля, то после усреднения оставшихся величин — избыточно высокой «бразильской» в 1,98″ и не слишком точной «африканской» в 1,61″ — получалось ровно то, что предсказывал Эйнштейн. Тут выступил профессор Зильберштейн: «Другая попытка проверить теорию относительности, основанная на красном смещении света далеких звезд, провалилась. Так почему стоит верить сомнительным данным по искривлению света, полученным на пределе точности приборов?» — спросил он. У Эддингтона не нашлось убедительного ответа. (С загадкой красного смещения справятся позже: оно возникает из-за сдвига в частоте колебаний излучения, испущенного движущимся объектом. Точным аналогом может служить снижение тона у свистка удаляющегося поезда.)

Вот воспоминания одного из участников экспедиции на Принсипи:

Когда нас познакомили с задачей, имелось три возможных сценария. Первый — никакого отклонения не будет вообще, то есть свет не подчиняется законам гравитации. Второй — случится «отклонение наполовину»: это будет означать, что притяжение все-таки действует на свет, как утверждал еще Ньютон, и ситуацию описывают простые ньютоновские законы. Третий — наконец произойдет «полное отклонение», которое подтверждает правоту Эйнштейна в противовес Ньютону. Помню, как Дайсон разъяснял все это моему коллеге Коттингэму. «Если мы получим двойное отклонение — что это будет значить?» — спрашивал тот. «Тогда, — сказал Дайсон, — Эддингтон сойдет с ума, и вы отправитесь домой в одиночку».

Не приходится сомневаться, что главной целью Эддингтона было восстановить согласие между немецкими и западными учеными, подпорченное патриотическим угаром Первой мировой войны.

Дело в том, что группа немецких светил (в которую Эйнштейн, разумеется, не входил) в 1914 году подписала так называемую Фульденскую декларацию, где со страны снималась вся ответственность за развязывание войны и подчеркивалось, что немецкие ученые поддерживают армию. Это и последующие события спровоцировали всплеск яростного шовинизма в научных журналах (таких как Nature) в Британии, Франции и США.

Выводы экспедиций привлекли к себе одобрительное внимание прессы: появился номер Times с заголовком «Революция в науке: идеи Ньютона отвергнуты», а за Эйнштейном закрепилась репутация героя. Разумеется, во время последующих затмений тоже делались замеры, которые давали противоречивые и двусмысленные результаты, но пререкаться было уже поздно. И лучшие специалисты, и общественность сходились во мнении: теория относительности верна. Что касается Эддингтона, его время от времени мучила совесть, но разве что слегка. Впоследствии он признавался, что сомнения его посещали, однако в некрологе коллеге Дайсон писал:

Объявление результатов вызвало живой интерес у общества, и теория относительности, которая прежде была достоянием немногих специалистов, в одночасье стала известна всем. Более того, не обошлось без международного резонанса: эта история положила конец бойкоту немецкой науки. Став первыми в деле проверки и окончательного подтверждения теории, принадлежащей «врагу», наша национальная Обсерватория вернула к жизни лучшую из научных традиций. Этот урок, вероятно, стоит усвоить всему остальному миру.

Чисто технически такой поступок был ошибкой, которая пуристу покажется более чем постыдной, — зато совершили ее из самых благородных побуждений.

После того как Макса Борна, одного из отцов квантовой теории, выдворили с кафедры в Геттингене из-за расовых законов, принятых в 1933-м нацистским правительством, он нашел убежище в Эдинбурге. Путь к спасению ему открыла случайная встреча с Резерфордом.

В 1927-м Борн приехал на международный конгресс в Комо. Один из докладов показался ему скучным, и, дождавшись, когда начнут демонстрировать слайды, Борн воспользовался темнотой и выскользнул из аудитории. Осматривая коридор с намерением убедиться, что его бегства никто не заметил, он увидел человека, который тихо вышел из соседней двери и теперь точно так же оглядывался по сторонам. Это оказался Резерфорд, который, рассмеявшись, сказал Борну: «Вы тоже не можете этого вынести? Пойдемте к озеру!» Прогулка заняла весь остаток дня и положила начало их дружбе. В1933 году Резерфорд пригласил Борна в Кембридж. Позже он переехал в Эдинбург. Эта история — пример того, как случай решал судьбы многих в те нелегкие времена.

Георгий Гамов рассказывал, что, когда Борн сошел с поезда в Кембридже, ему, уже травмированному немецкой действительностью, бросился в глаза плакат «Born to be Hanged» («Рожденный для казни» или «Борн должен быть повешен»). Встречавшим пришлось объяснять Борну, что это всего-навсего афиша спектакля, идущего в местном театре.

Мы уже знакомы с вами с такой разновидностью кофе, как «Копи Лювак», который получают из фекалий циветт. Многие ошибочно полагают, что этот напиток обладает самым богатым ароматом и послевкусием, а так же является самым дорогим кофе в мире. Однако, это заблуждение!

Кофе «Черная Слоновая Кость» (Black Ivory) готовят из кофейных бобов, съеденных и переваренных тайскими слонами. Стоит этот напиток богов 1 100$ за килограмм, в то время, как оптовая цена необжаренного «Копи Лювак» обойдется Вам всего-навсего в 100$.
Читать дальше>>

В нашем неспокойном мире, где проще отнять, чем заработать, на вооружении у каждого человека должно быть какое-нибудь средство самообороны. Электрошокер — это наилучший вариант! Для использования этого устройства не нужна ни сила, ни какие-то особые навыки, поэтому пользоваться им легко могут как мужчины, так и женщины.

Приобрести качественный и надежный электрошокер по самой низкой цене Вы сможете только на сайте www.chelnyshoker.ru.

Логан Перселл Смит был гениальным писателем и критиком, чьи работы повлияли на мировоззрение многих американских и английских писателей его времени

Логан Перселл Смит (1865-1946) — не ученый, а писатель, зато он приходился шурином выдающемуся ученому Бертрану Расселу. В университетские годы он подружился с Бенджамином Джоветом, грозным главой Бэллиот-колледжа, который преподавал древнегреческий. Джовет имел твердые убеждения о назначении университетов. Он считал, что главное — это образовательный процесс, а научную работу полагал никому не нужной и не видел в ней никакого смысла. Его взгляды прекрасно иллюстрирует приводимая ниже беседа с Логаном Перселлом Смитом. В те времена все говорили об открытиях физиологов, о нервной системе и нервных импульсах: совсем недавно двумя немецкими нейрофизиологами был обнаружен коленный рефлекс, и ученые обсуждали рефлексы — их определяли как импульсы, приходящие в центральную нервную систему и отражаемые ею в направлении мускулов, чтобы спровоцировать непроизвольное движение.

Английский математик и философ Бертран Рассел разработал теорию дескрипций и создал концепцию логического атомизма

Помню, мы с ним стояли тогда возле Мальверн-колледжа (вероятно, это было в 1885 году), и я нечаянно произнес слово, которое не следовало произносить. «Исследования! — повторил он за мной. — Единственное оправдание безделью, вот что это. Исследованиями не добились, и никогда не добьются ничего пyтнoгo^,‘ На это скоропалительное суждение я попробовал возразить, на что Джовет немедленно отреагировал: он попросил, если мне известен хоть один стоящий результат, назвать его без промедления. Мои познания в этой сфере едва ли были глубоки, и, как бы то ни было, трудно выдать конкретный пример для общего суждения по первому требованию. Единственным, что пришло мне в голову, было недавнее открытие (о котором я прочел не помню где), что удар по коленной чашечке пациента заставляет того непроизвольно дернуть ногой, и сила «коленного рефлекса», как его называют, позволяет судить о состоянии здоровья в целом.

«Не верю ни слову, — сказал мне на это Джовет. — Ударь-ка меня по колену».

Мне было весьма неловко действовать столь непочтительно, однако, когда грозный профессор настаивает, студенту остается повиноваться. Нога профессора отреагировала с поразившей меня силой, и тем самым, подозреваю, сильно пошатнула взгляды немолодого и уважаемого противника научных исследований.

Так, по мнению художника, выглядит «инопланетная Земля» из звездной системы Альфа Центавра – ближайшего соседа нашего Солнца. Самая яркая точка в верхнем правом углу – Солнце. Характеристики этого небесного тела и нашей планеты практически идентичны

Этот год стал богатым на открытие огромного числа экзопланет, в числе которых обращающиеся вокруг своих звезд суперземли, газовые гиганты и совсем крошечные мирки. Помимо этого, на глаза астрономам попалось несколько выброшенные из своих систем планет, бороздящих бескрайние космические просторы в поисках нового дома.

Прекрасным дополнением к этим невероятным открытиям стала находка астрономов из «Южной Европейской Обсерватории» – самая легкая, из всех обнаруженных ранее, экзопланета, чья масса практически равна массе нашей планеты! Планета, получившая название Альфа Центавра B b, была обнаружена в самой близкой к нашему Солнцу звездной системе – Альфа Центавра. Центральная звезда планеты – Альфа Центавра В, которая чуть меньше и холоднее Солнца, поэтому относится к классу оранжевые карлики. Читать дальше>>

• Карликовая планета¹ Макемаке – один из пяти самых удаленных от Земли миров, обращающихся вокруг Солнца.
• Это миниатюрное небесное тело «обитает» в поясе Койпера, от которого до Солнца «всего» 6,5 млрд. километров.
• Макемаке настолько далеко от небесного светила, что делает полный оборот вокруг него за 310 лет.
• Обнаружить Макемаке удалось благодаря редкому космическому явлению, в ходе которого планета затмила собой свет далекой звезды.

Карликовая планета, обнаруженная семь лет назад у самой границы Солнечной системы, мертва, покрыта льдами и не имеет собственной атмосферы.
Читать дальше>>

Наукой продолжали заниматься — иногда всерьез, а иногда превращая ее в нелепую пародию на саму себя — и в лагерях смерти нацистской Германии, а некоторым ученым она даже спасла жизнь. Так, например, в Освенциме однажды было принято решение отобрать из числа узников химиков для работ на резиновом заводе Бунаверке, в отделении полимеризации. Среди таких узников оказался человек, которому предстояло стать большим писателем, автором книг о том, как даже в условиях концлагеря люди сохраняли честь и достоинство, — это был Примо Леви (1919-1987). Когда капо, заключенный, назначенный старостой барака, объявил, что немцы ищут химиков-добровольцев для работы в химической лаборатории, Леви, к тому моменту полумертвый от голода и усталости, тут же вышел вперед. Его отвели к герру инженеру Панвицу.

Труды итальянского поэта и прозаика Примо Леви покали всему миру, насколько сильна человеческая воля, которую неспособны сломить даже самые суровые жизненные испытания

— Где вы родились? — Он обратился ко мне на вы, как велят правила вежливости. У инженера не было ни малейшего чувства юмора. И, будь он проклят, он не прикладывал ни малейшего усилия к тому, чтобы его немецкий можно было разобрать на слух.

— Я получил диплом с отличием в Турине в 1941-м. — И едва я произнес это, я ясно почувствовал, что мне не поверят — или, скорее, я уже не верил сам себе: было довольно бросить взгляд на мои грязные руки, усеянные язвами, на покрытые коркой грязи штаны каторжника. И все же я бакалавр Туринского университета, нет повода сомневаться в этом сейчас — мой мозг со всем его запасом знаний по органической химии, даже после столь долгого перерыва, снова готов думать! Кроме того, ощущение незамутненного счастья, то возбуждение, которое растеклось теплом по венам, — вот это, я понимал, и есть экзаменационная лихорадка, моя лихорадка по поводу моего экзамена, спонтанная мобилизация всех логических способностей и всех моих знаний. То, чему мои университетские приятели всегда так завидовали.

Экзамен проходит хорошо. Мне начинает казаться, что я становлюсь выше ростом. Теперь Пановиц спрашивает про тему моей дипломной работы. Мне предстоит совершить невероятное — извлечь со дна памяти цепочку ассоциаций, которая погребена так глубоко: с тем же успехом я мог бы попробовать вспомнить, чем я занимался несколько реинкарнаций назад.

Бог меня бережет. Мои бедные старые «Измерения диэлектрических постоянных» вызывают особенный интерес. Этот блондин-ариец, которому так уютно живется на свете, спрашивает, владею ли я английским, и дает в руки книгу Гаттермана, и даже это абсурдно и невероятно: как здесь, по эту сторону колючей проволоки, может быть Гаттерман — в точности такой же, по какому я учился на четвертом курсе у себя дома, в Италии!

Но вот все кончено: возбуждение, поддерживавшее меня на протяжении всей проверки, внезапно меня оставляет и, пустой и раздавленный, я разглядываю безупречную кожу его руки, которая пишет неразборчивыми буквами мою судьбу на белом листе.

Наверное, многие из вас слышали о теории парамагнетизма! Так знайте, что ее создателем был именно Поль Ланжевен

Вот другой пример жизни, спасенной благодаря науке:

Поль Ланжевен рассказывал мне, как его дочь выжила в Освенциме. Это случилось благодаря офицеру-эсэсовцу, который был биологом и очень не хотел ехать на Восточный фронт. Он убедил немецких чиновников, что стоит попробовать выращивать каучуконосные деревья в Польше. Ему разрешили устроить в Освенциме лабораторию и разбить при ней сад. Себе в помощники он отобрал нескольких биологов из заключенных, которые обычно не задерживались в лагере дольше двух недель, — потом их отправляли в газовую камеру.

Одной из отобранных оказалась женщина-еврейка, биолог с серьезной репутацией. Когда просматривали список заключенных, обратили внимание на фамилию Ланжевен, вдобавок Элен Ланжевен призналась, что работала биологом. Дочь Ланжевена провела в лагере два года и — выжила, благо «садовникам» обеспечили чуть лучшие условия существования по сравнению с прочими.

Вы высококвалифицированный массажист и, конечно же, мечтаете заняться частной практикой! И первое, что Вам нужно сделать, это обзавестись массажным столом!

Массажные столы US-Medica являются эталоном высокого качества, поэтому, я думаю, Ваш выбор будет очевиден.

Приобрести такой стол по самой привлекательной для Вас цене Вы сможете только на сайте www.all-massage-tables.ru.

Дж. Г. Крауфер (1899-1983) — научный журналист и популяризатор науки, который, похоже, за свою жизнь успел увидеться со всеми учеными мира, известными и не очень. В весьма интересных мемуарах он рассказывает о тех встречах, которые пришлись на время двух мировых войн. Нижеследующее, говорит он, может быть и позднейшей выдумкой, однако, как бы то ни было, верно по сути.

Эдуард Артур Милн специализировался на теории строения звезд

Эдуард Артур Милн (1896-1960), оксфордский математик и космолог, предложил свои услуги Военному министерству и получил в ответ текст, набранный под копирку: если понадобится, сообщалось в послании, за его услугами обратятся. Если вспомнить его свершения времен Первой мировой и приобретенную с тех пор известность, будет понятно, почему Милн был так взбешен столь неучтивым ответом. Пользуясь связями, он известил о своей обиде высшие министерские чины. Вскоре Милну пришло приглашение в министерство за подписью бригадного генерала. Милн с порога разразился гневным монологом. Как он сообщил генералу, который терпеливо слушал его разглагольствования, Военному министерству следовало бы знать, что эта война будет войной научной. Раз так, то не стоит ли министерству наилучшим образом распорядиться научным знанием и воспользоваться услугами именитых ученых?

Генерал дождался момента, когда Милн выдохся, и затем спросил: «Скажите, вас в университете награждали Адамсовской премией»*. «Нет, — со злостью ответил Милн, — а при чем здесь это?«. — «А вот меня награждали», — сказал генерал.

*Адамсовскую премию вручают раз в год какому-нибудь молодому британскому математику за исключительные заслуги, и ее лауреатами в разное время становились Максвелл, Пойнтинг, Томсон, Хокинг и Пенроуз.

Герберт Ричмонд Вильямс — математик

Вот еще рассказ про недооцененного собеседника:

Однажды на базе «Экселент» (это военно-морской комплекс на берегу Портсмутской бухты) появились два рослых американских офицера. О том, как их зовут, в сопроводительной информации ничего не говорилось. Их представили Герберту Ричмонду (1863 – 1948), известному математику, который отвел их к нам в кабинет и начал объяснять им простейшим языком, чем мы занимаемся. Опыт научил его исходить из предположения; что гости-офицеры ничего в математике не смыслят, так что прежде всего он стремился избегать любых формул математического анализа. Американцы вежливо слушали и время от времени делали осмысленные замечания. Наконец Ричмонд мягко спросил: «Вероятно, вы знакомы с анализом?» Самый высокий из них, благовидный человек средних лет с хорошими манерами, слегка улыбнулся и согласился: «Да, мы с анализом знакомы«.

Ричмонд вздохнул с облегчением и сообщил, что в таком случае продолжит. Теперь он чуть глубже вдавался в суть, а комментарии американцев становились все содержательней. Спустя какое-то время Ричмонд решил поинтересоваться: «Вероятно, вы математики?». Высокий благовидный американец загадочно улыбнулся и сообщил: «Меня зовут Веблен». Я сидел в четырех ярдах от них и ясно видел, как Ричмонд подпрыгнул на собственном стуле и стал нечленораздельно бормотать: «Ой-ой-ой». Ричмонд и Освальд Веблен занимались одним и тем же разделом математики, и только что он полчаса потратил на то, чтобы объяснить этому человеку, не прибегая к анализу, как решаются дифференциальные уравнения.

Освальд Веблен – американский математик, геометр и топологист, чьи работы послужили немалым вкладом в развитие атомной физики и теории относительности

Освальд Веблен (1880-1960), известный своими трудами в разных областях геометрии, позже стал директором Института фундаментальных исследований в Принстоне, где работал Эйнштейн.

Появлением такой науки, как ядерная химия, мы целиком и полностью обязаны американцу Глену Сиборгу

Есть много примеров такого комического недопонимания. Глен Сиборг (1912-1999), которому в 1951 году вручили Нобелевскую премию по химии за работы, посвященные трансурановым элементам, был научным советником нескольких американских президентов подряд. Кульминацией его противостояния с сенатским комитетом стал риторический вопрос разозленного сенатора: «Что вы можете знать про плутоний?» Сиборгу пришлось ответить, что именно он открыл этот элемент.

«Кассини» сделал этот снимок 20 мая 2012 года с расстояния в 4 000 км. В этот же день аппарат приблизился к спутнику на максимально близкое расстояние в 1900 км.

Этот спутник Сатурна, примостившаяся между орбитами Мимаса и Энцелада, совсем не похож на своих собратьев – все дело в его правильной яйцевидной форме. Причина столь нестандартной формы кроется в крошечных размерах этого объекта или, если быть более точным, то в его массе. Мефона всего 3 километра в ширину и настолько легкая, что даже не имеет собственной гравитации, под воздействием которой небесные тела и приобретают сферическую форму. Читать дальше>>

«Спутник-1»

Всем известно, что первым искусственным спутником Земли стал советский «Спутник-1», запущенный на орбиту 4 октября 1957 года – именно эту дату можно назвать началом космической эры. «Спутник-1» проработал 92 дня, вплоть до 4 января 1958 года. Аппарат начал терять скорость из-за трения о верхние слои атмосферы, вошел в плотные слои атмосферы Земли, где и сгорел.

«Авангард-1»

Однако мало кто знает, кто первым завел моду мусорить на орбите!

Запущенный в 1958 году американский спутник «Авангард-1» (Vanguard-1) стал 4-м искусственным спутником Земли и первым, работающим на солнечной энергии. «Авангард-1» является старейшим космическим аппаратом или вернее сказать космическим мусором на орбите нашей планеты, т.к. после завершения своей миссии он так и не был утилизирован. Вот уже более 54 года «Авангард-1» движется по земной орбите и, по неподтвержденным данным, до сих пор подает признаки жизни. По оценкам специалистов НАС этому орбитальному долгожителю предстоит наматывать круги вокруг Земли еще как минимум 240 лет, после чего он войдет в плотные слои и сгорит. Читать дальше>>