Непринужденно пообщаться на любую тему, завести близких по духу друзей и узнать самые последние новости, происходящие в вашей стране, Вы сможете, если прямо сейчас посетите белорусский форум, располагающийся по адресу minsklife.net.

В 1962 году СП. Королев планировал к 1974 году осуществить марсианскую экспедицию. Но в 1974 году приказом В.П. Глушко все работы были прекращены, материальная часть и документация уничтожены.

Для реализации таких значительных проектов, как экспедиции на Марс или Луну, нужно иметь ясную цель, время, деньги, коллектив, способный решить задачу с талантливым руководителем во главе, которому созданы соответствующее условия. На все это необходима добрая воля руководства страны. Яркий пример удачного соединения всех компонентов успеха — создание ракетно-ядерного щита, повлекшее за собой создание мощного научно-производственного механизма, способного решать задачи любой сложности от «Востока» до «Бурана». Однако этот механизм давал сбои, когда «в верхах» меняли цели и устанавливали сроки их достижения, игнорируя мнение главного конструктора, ориентируясь на рекомендации лиц, не отвечающих за конечный результат. Что за силы манипулировали мнением руководства страны и заставляли его так легко жонглировать целями, каждая из которых могла быть значительной вехой в истории отечественной космонавтики? Погубив марсианский проект, они лишили нашу страну абсолютного превосходства в космосе на долгие времена.

Вера во всем мире в советскую космонавтику была настолько сильна, что в 70-х годах американцы были убеждены в том, что колонизация красной планеты Советским Союзом идет полным ходом. Однако вся программа марсианской экспедиции СССР с самого начала своего существования трещала по швам и была приостановлена на неопределенный срок уже в 1974 году

Причины разрушения марсианского, а вместе с ним и лунного проектов не следует искать в нашей общей экономической отсталости или нехватке финансовых средств, как это делают некоторые авторы публикаций и участники телевизионных передач. Денег, потраченных на «лунные капризы» Хрущева, на бессмысленную разработку комплекса «Энергия-Буран», на тридцатилетние прогулки по околоземным орбитам с зарубежными друзьями, хватило бы, чтобы слетать не только на Марс, но и на Юпитер. При решении этих задач удовлетворялись прихоти приближенных к власти главных конструкторов, пожелавших сделать свои собственные космические ракеты и корабли или самые мощные в мире ракетные двигатели, или еще что-нибудь сделать впервые в мире.

Основные события в истории отечественной космонавтики, которые мы считаем вехами, сопровождались значительными затратами денежных средств, людских и материальных ресурсов и поэтому предопределялись соответствующими постановлениями Совмина СССР и ЦК КПСС. Выходу этих постановлений предшествовали действия, совершаемые участниками ракетно-космических программ, истинные мотивы которых зачастую тщательно маскировались в официальных документах и не всегда были доступны обозрению. Порой они кроются в сложных взаимоотношениях между участниками программ и вряд ли могут быть достоверно изложены даже их исполнителями. Постановления, предоставлявшие большие возможности одним участникам, ограничивали действия других и ставили под угрозу осуществление тех или иных программ. Так, по марсианскому проекту Королева в период 1964-1974 годов его соратниками и соперниками, а также вовлеченными ими в борьбу с королевским детищем руководителями партии и правительства было нанесено несколько сокрушительных ударов.

Многие люди полагают, что рации используют для переговоров исключительно сотрудники силовых спецслужб, однако это не так: спектр применения раций безграничен! К примеру, вооружившись данным устройством, Вы можете отправиться по грибы в самый дремучий лес, не боясь заблудиться, или сэкономить на мобильной связи, вручив вторую рацию своему самому дорогому человеку, разговоры с которым могут затянуться на долгие часы.

На сайте http://www.raciya.ru/ Вы сможете приобрести широкопрофельную рацию Midland, которая придется по вкусу не только любителям, но и профессионалам, т.к. дальность связи данного типа переговорного устройства в городе составляет 4 км, а время работы до 10 часов.

Иллюстрация: Тяжелый Межпланетный Корабль СССР на орбите Марса

После того, как 21 июля 1969 года на поверхность Луны вступила нога американского космонавта, СССР приступил к переработке своей лунной программы в марсианскую. Модернизировалась ракета H1, разрабатывались водородные двигатели. Автоматическая сборка на орбите была выполнена на кораблях «Союз». На автоматах отрабатывались элементы межпланетного полета и посадки, изучались атмосферы планет. Выполнялись работы на орбите вне корабля. Вход СА в атмосферу Земли со второй космической скоростью осуществлялся по программе облета Луны на кораблях Л1. Облегченная аппаратура марсианских кораблей разрабатывалась для кораблей ЛЗ. Изготовленный макет ТМК для наземных испытаний был передан в Институт медико-биологических проблем для проведения годового эксперимента с участием испытателей в условиях, имитирующих длительный межпланетный полет. Все эти факты красноречиво говорят о практической реализации марсианского проекта Королева. Летную отработку ТМК планировали на тяжелой орбитальной станции. В ОКБ-1 был создан собственный отряд гражданских космонавтов — строителей и испытателей будущих межпланетных кораблей.

Работы по Луне проводились широким фронтом и также способствовали выполнению марсианской программы. Лунный посадочный корабль после отработки и последующей модернизации мог стать марсианским посадочным. Лунный орбитальный корабль стал бы хорошим орбитальным буксиром с возможностью довыведения на орбиту и широкого маневрирования на ней за счет энергетики собственного ракетного блока «И». Разгонные ракетные блоки «Г» и «Д» тоже нашли бы свое место в общей марсианской программе.

Иллюстрация космический достижений СССР, сделанная американским художником в 1974 году

Многие из перечисленных работ имели свое собственное научное, прикладное или приоритетное значение и убедительно подтверждали реализуемость марсианского замысла Королева. Они создавали мощную базу для его дальнейшего развития и практического осуществления.

Далее представлены основные обстоятельства, повлиявшие на судьбу королевского проекта. Среди них лишь одно — трагическую гибель Королева — можно считать форс-мажорным, остальные были результатом конкретных действий тех или иных лиц, которые они совершали с искренним намерением прославить Родину новыми космическими победами, а иногда и в угоду собственным интересам.

В 1974 году, когда весь мир считал, что колонизация Марса Советским Союзом идет полным ходом, программа полета к красной планете была заморожена на неопределенный срок

Не ставя целью выдвигать обвинения, попробуем дать объективную оценку событиям, происходившим вокруг марсианского проекта Королева. Исходя не из интересов космонавтики вообще, а исключительно из интересов осуществления экспедиции на Марс по проекту, разработанному под непосредственным руководством Королева и Тихонравова в 1960-1964 годах, и принятому ими именно в том виде, то есть со стартом на ЖРД от Земли и с аэродинамическим торможением у Марса. Дальнейшей реализации проекта с большим упорством добивался Мишин вплоть до 1974 года.

И напоследок еще несколько красочных иллюстрация завоевания Марса советскими астронавтами:

Ярким, элегантным, стильным и невероятно полезным украшением вашей кухни станет продукция от компании Le Creuset, история которой берет свое начало в далеком 1925 году.

Приобрести прихватки, кондитерские кисти, посуду и многое-многое другое от венценосного производителя Вы сможете только на сайте www.posuda-premium.ru.

На начальном этапе подобных экспериментов преобладали задачи отладки служебных систем, обеспечивающих газовый состав атмосферы в обитаемых отсеках. Поэтому большое значение придавалось вопросам космической токсикологии и, более широко, вопросам обитаемости объекта. Пуско-наладочные работы в отсеках изделия ЭУ-37 были благополучно завершены к 1971 году. Аппаратура и оборудование НЭКа в целом были также приведены в готовность к серьезным длительным экспериментам, позволявшим с максимально возможной на Земле полнотой моделировать условия пилотируемого межпланетного полета и профессиональную деятельность экипажа. НЭК был оборудован современными средствами медицинского контроля и исследований, компьютерной базой для обработки результатов экспериментов, системой аварийной сигнализации о состоянии здоровья и среды обитания.

К концу 60-х — началу 70-х годов НЭК был готов к проведению экспериментов и испытаний в изделии ЭУ-37 с участием человека.

В первом длительном эксперименте в макете межпланетного корабля в 1971-1972 годах продолжительностью 50 суток участвовал экипаж в составе В.А. Корсакова, Ю.Ф. Климентова и Г.Н. Пожарского. Накопленный космической медициной к тому времени опыт убедительно свидетельствовал о решающем значении правильного решения вопросов психологии и психофизиологии труда для успешного осуществления длительных пилотируемых космических миссий. Исходя из этого обстоятельства, два последующих длительных эксперимента были во многом подчинены изучению указанных вопросов, для чего в состав экипажа вводился врач-исследователь с соответствующей специализацией.

Циклограммы этих экспериментов были насыщены разнообразными методиками исследований: медицинских, психологических, медико-технических. Весьма существенное время в структуре режима труда и отдыха уделялось техническому обслуживанию и профилактическому ремонту систем корабля. Интенсивному изучению подвергалась способность человека-оператора выполнять штатную деятельность по управлению кораблем при сближении и стыковке, для чего в состав оборудования был включен уникальный по тому времени тренажер «Волга», моделировавший процесс стыковки. Работая на нем, испытатель оценивал ряд технических параметров — таких, как расход рабочего тела, скорость касания, угловые скорости по курсу, крену и тангажу, потребное время для выполнения стандартной задачи по поиску и причаливанию. Наряду с этим количественно оценивался уровень психофизиологической напряженности оператора по показателям вариационной пульсометрии, кожно-гальванической реакции, артериального давления, электроэнцефалограммы. Тем самым изучалась «физиологическая цена» выполнения сложной операторской задачи по управлению динамическим объектом на фоне длительного изолированного «полета».

В ходе экспериментов испытатели подвергались воздействию комплекса факторов, характерных для длительного космического полета: длительная и напряженная профессиональная деятельность, эмоциональный стресс, лимит и дефицит времени для выполнения необходимых операций, сенсорная и социальная изоляция, напряженность межличностных отношений, резко измененные параметры газовой среды (состав атмосферы, температура, давление и влажность). Часто возникали нештатные или аварийные ситуации, а в некоторых случаях они моделировались искусственно. При этом оценивалась способность членов экипажа преодолевать утомление и переутомление, дефицит сна, ситуацию острого или хронического неуспеха. Анализировались параметры внутригрупповой совместимости и личностные особенности, влияющие на успех-неуспех деятельности индивидуума в составе малой группы.

Второй длительный эксперимент продолжительностью 60 суток был организован и проведен на макете ТМК в 1974 году с 29 мая по 25 июля. Состав экипажа: командир Корсаков В.А., бортинженер Рябов Э.В., врач-испытатель Макаров В.И.

Рис. 2. 25 июня 1975 года. Москва. ИМБП. После завершения 90-суточного эксперимента в макете марсианского корабля ТМК. Экипаж испытателей. Слева направо: В.А. Корсаков, бортинженер Б.М. Абушкин, врач В.И. Макаров.

Третий длительный эксперимент продолжительностью 90 суток был организован и проведен в 1975 году с 27 марта по 25 июня. Состав экипажа: командир Корсаков В.А., бортинженер Абушкин Б.М., врач-испытатель Макаров В.И. (рис. 2).

Испытания на макете марсианского корабля продолжались и после отстранения от должности начальника предприятия и главного конструктора В.П. Мишина в апреле 1974 года, и далее по инерции до середины 1975 года. Научно-исследовательская, инженерно-конструкторская, испытательная деятельность на наземном экспериментальном комплексе была подчинена решению доминирующей задачи — отработке агрегатов и систем марсианского корабля — ТМК, а также вопросов обеспечения жизнедеятельности и работоспособности экипажей применительно к условиям именно межпланетного пилотируемого полета. Однако с приходом к руководству В.П. Глушко после его решения о прекращении работ по королевским проектам эта деятельность была по существу поставлена «вне закона». В дальнейшем эксперименты в НЭКе были перенацелены на обслуживание текущих потребностей программы полетов на орбитальные станции. Многие системы ТМК продолжали совершенствоваться в условиях реального космического полета уже в составе орбитальных станций.

Только спустя несколько десятилетий, в 2010, наземный экспериментальный комплекс был использован по своему прямому назначению в рамках международной программы, получившей название «Марс-500».

Однажды на Байконуре, появившийся там Николай Протасов, занимавшийся всем комплексом систем жизнеобеспечения на ТМК и курировавший от ОКБ-1 эти работы в НЭКе, с грустью сообщил мне: «Володя, меня бросили в воду». Это означало, что ему поручили заниматься системой регенерации воды для орбитальных станций. Эта система, созданная для ТМК, перекочевала сначала на ДОС, потом на «Мир», где регенерировала (то есть превратила конденсат в воду и, в первую очередь, в питьевую для нужд экипажа) в общей сложности 21,5 тонны воды, обеспечив пятнадцатилетние потребности экипажа. На МКС к осени 2006 года она регенерировала 8 тонн воды. Поэтому утверждения некоторых авторов о том, что первые орбитальные станции были созданы для того, чтобы их системы использовать для межпланетных кораблей, мягко говоря, не совсем корректны. Правильнее следует сказать, что многие системы, созданные для межпланетного корабля, были использованы на орбитальных станциях и естественно проходили там свою дальнейшую отработку.

Королев мечтал о космическом полете, не связанном никакими ограничениями. В 1962 году он так сформулировал комплекс первоочередных задач космической биотехнологии: «Надо бы начать разработку «оранжереи по Циолковскому», с наращиваемыми постепенно звеньями или блоками, и надо начинать работать над «космическими урожаями». Каков состав этих посевов, какие культуры? Их эффективность, полезность? Обратимость (повторяемость) посевов из своих же семян, из расчета длительного существования оранжереи? Какие организации будут вести эти работы: по линии растениеводства (и вопросов посева, влаги и т. д.), по линии механизации и «светотеплосолнечной» техники и систем ее регулирования для оранжереи и т. д.?»

В порядке подготовки к комплексным испытаниям в составе ТМК первые наземные лабораторные образцы биолого-технических систем жизнеобеспечения прошли отработку в научном годовом эксперименте в 1967-1968 годах с участием трех испытателей в наземном лабораторном комплексе.

В этом эксперименте осуществилась регенерация практически всех (кроме пищи) продуктов потребления и жизнедеятельности физико-химическими методами и биологическое восполнение потребностей человека в витаминах и клетчатке при культивировании в оранжерее зеленых культур: капусты хибинской, огуречной травы, кресс-салата и укропа. Трое испытателей: врач Г.А. Мановцев, биолог А.Н. Божко и техник Б.Н. Улыбышев в течение года в условиях полной изоляции от внешней среды жили и работали, потребляя кислород и воду, полученные из их продуктов жизнедеятельности. В процессе эксперимента была установлена возможность нормального выращивания высших растений в замкнутом объеме при пребывании в нем человека и многократного использования транспирационной воды без ее регенерации для полива растений. Эксперимент был завершен 5 ноября 1968 года.

Видно, что стали претворяться в жизнь прозорливые слова К.Э. Циолковского: «Есть полная возможность еще на Земле практически выработать и испытать средства дыхания и питания человека в изолированном пространстве».

Испытаниями, проводившимися в ИМБП, не исчерпывались медико-биологические исследования в обеспечение марсианского проекта Королева. Так, в конце 1960-х — начале 1970-х годов в Институте Физики Сибирского отделения Академии наук СССР (г. Красноярск) было проведено не менее десятка длительных (до полугода) экспериментов с целью доказательства возможности осуществления в ограниченном замкнутом пространстве биологической системы жизнеобеспечения, автономно управляемой изнутри. Замкнутая экосистема с общим объемом около 300 м³ включала, помимо испытателей, звенья высших и низших растений (оранжерея). Замкнутость по массообмену достигала 82%. Воспроизводимая часть рациона экипажа была доведена до 60% по массе и до 52% по калорийности. Особо отметим, что объем гермообъекта, использовавшегося в г. Красноярске, точно соответствовал объему блока обитаемых отсеков макетного образца ТМК, установленного в НЭКе (г. Москва).

В тот же период в Жуковском на базе Летно-испытательного института им. М.М. Громова были проведены исследования, направленные на отработку принципов создания искусственной тяжести при перелете «Земля-Марс-Земля». Были изготовлены две установки длительного вращения. Первая из них — медленно вращающаяся камера (МВК-1) и более совершенная установка — стенд «Орбита», смонтированная на центрифуге диаметром 20 м. В результате многочисленных экспериментов с участием испытателей было установлено, что фактор вращения не может служить препятствием в медицинском отношении к созданию космического объекта (конкретно, ТМК) с искусственной тяжестью.

В тот же период на базе ИМБП был подготовлен, организован и проведен первый в мире длительный эксперимент продолжительностью в три года с хроническим облучением подопытных животных (собак). Спектральный состав, суммарная интенсивность и общая доза облучения соответствовали ожидаемым значениям при перелете «Земля-Марс-Земля». В данном эксперименте моделировались факторы галактического космического излучения и облучения электронами и протонами высоких энергий, возникающих при хромосферных вспышках на Солнце. Углубленно изучалось состояние здоровья подопытных животных, в том числе реакции кроветворной системы и особенности протекания высшей нервной деятельности. Было показано, что примененные факторы не приводили к развитию угрожающих жизни патологических состояний и не вызывали срыва высшей нервной деятельности животных.

При создании ИМБП СП. Королевым предусматривалось приоритетное решение медико-биологических проблем, критически значимых для осуществления длительных межпланетных полетов. Учитывая необходимость проведения экспериментальных исследований по данной проблеме, в середине 1960-х годов был осуществлен поиск таких природных экстремальных зон на нашей планете, в которых условия обитания человека в наибольшей степени приближены к условиям межпланетной экспедиции. В итоге для этих исследований применительно к длительным межпланетным полетам человека была выбрана антарктическая станция «Восток». Известно, что зимовка на станции сопровождается почти полной изоляцией от внешнего мира, гипокинезией, необычным световым режимом, периодическим воздействием сверхнизких температур (до -80 С) и постоянной гипоксией в связи с тем, что станция расположена на ледниковом куполе Антарктиды.

В период с 1965 по 1971 годы институт принял участие в 5 антарктических экспедициях. Девять научных сотрудников института находились на станции «Восток» по одному году, выполняя разнообразные физиологические и метаболические исследования в интересах космической физиологии и медицины. В итоге многолетних антарктических исследований была описана стадийность процессов адаптации к экстремальным условиям обитания. Выявлены закономерности развития астенизации организма, апробированы средства и способы поддержания жизнедеятельности человека в этих условиях. Проведенный анализ показал также, что при длительном нахождении в экстремальных условиях наиболее значимыми факторами, с точки зрения их влияния на общее состояние и поведение человека, являются не физические факторы внешней среды, а социальная изоляция, монотонность и однообразие окружающей обстановки.

Полученные результаты и проведенные наблюдения были учтены при медицинском обосновании возможности длительных пилотируемых космических полетов. В то же время полученные в Антарктиде результаты явились существенным вкладом в решение проблем экологической физиологии и адаптации человека к неблагоприятным климатогеографическим условиям.

Комплекс работ по созданию систем жизнеобеспечения человека на борту марсианского корабля в длительном межпланетном полете был задуман и организован Королевым в процессе разработки проекта этого корабля в 1960-1964 годах. В проект верило немало людей разных профессий, непосредственно занимавшихся его осуществлением. Именно поэтому работы продолжались почти десять лет после Королева. Это красноречиво говорит о том, что марсианский проект Сергея Павловича, в отличие от всех других, действительно был реальностью.

В совместном российско-американском издании «Космическая биология и медицина», в котором подведены итоги развития этой науки к началу XXI века, констатировалось, что степень разработанности биологических систем жизнеобеспечения по-прежнему определяется в основном результатами исследования моделей, созданных в СССР в 70-80 годы. Речь идет в первую очередь о конкретных моделях ЗБТК, предназначавшихся для реализации в бортовом варианте в составе ТМК.

Хотите делать йогурты своими руками? Тогда я настоятельно советую Вам купить йогуртницу на сайте zakvaski.com. Там же Вы сможете приобрести и закваски, благодаря которым ваши йогурты будут не только невероятно вкусными, но и полезными!

Как отмечалось ранее, Борис Адамович, выполнивший по заданию Королева первый проект экспедиции на Марс в варианте с электрореактивными двигателями, в 1963 году был назначен в ИМБП на должность заместителя директора и главного конструктора ИМБП и комплекса систем жизнеобеспечения для межпланетного корабля. Ему предстояло провести вполне конкретные работы, чтобы понять поведение человека в изолированном от внешнего мира марсианском корабле под воздействием факторов межпланетного полета, а также какие условия нужно создать в корабле, чтобы он чувствовал себя в этих условиях комфортно.

У нас на предприятии разрабатывать макет ТМК для наземных испытаний, было поручено вновь созданному после «лунной» реорганизации отделу 92 под руководством Ильи Лаврова. В отдел были переведены многие сотрудники 9-го отдела из сектора Максимова. Основными действующими лицами были сам И.В. Лавров, В.К. Алгунов, А.В. Мельник, Николай Протасов, объединивший работы по системам жизнеобеспечения, Владимир Корсаков, получивший задание от Королева обеспечить изготовление макета ТМК на нашем заводе и его монтаж в ИМБП.

Работы над макетом ТМК начались еще в девятом отделе под руководством Тихонравова. Исходными данными для его разработки были сведения, содержащиеся в проекте экспедиции на Марс с применением ЖРД, утвержденном экспертной комиссией в составе эскизного проекта по ракете H1 летом 1962 года, а также в дополнениях к нему, сделанных к осени 1964 года. Все основные проектные требования к кораблю ТМК были сосредоточены в двух толстых томах (П-558 и П-559) и в большом количестве приложений с чертежами и схемами. Но этих сведений было недостаточно, многое оставалось в головах — мы не успевали превращать их в архивные документы, и приходилось компенсировать их отсутствие большим количеством устных разговоров.

Надо отметить, что разговоры между участниками были одной из важных форм проектирования. В них зачастую и формировался облик корабля и его систем. Не помню, чтобы были какие-то споры, обычно к высказанной идее все старались что-то добавить, чтобы улучшить ее. Изредка Максимов, освободившись на время от забот по автоматам, собирал всех на мозговой штурм. Творческая обстановка во время обсуждений, где казалось бы не обойтись без жарких споров и конфликтов, поддерживалась благодаря отношению Тихонравова, Максимова и Алгунова. Беседы с Тихонравовым для меня лично являлись «кислородом».

Мы с Корсаковым еще в девятом отделе часто садились рядом, и я наговаривал все, что было продумано и накопилось во время разработки и обсуждений проекта и держалось в голове. Корсаков все это впитывал как губка. Иногда мы начинали фантазировать, как на самом деле будут выглядеть будни космонавта в межпланетном
полете. Даже в поездках на речку (мы на моем «горбатом» или его «Яве-350» обшарили с подводными ружьями все реки Московской области) продолжали обсуждать детали быта на ТМК. Помню, особенно тщательно составляли список технической и художественной литературы, которая может понадобиться экипажу в длительном, полностью изолированном межпланетном полете. Библиотеку им. Бенина с собой не возьмешь, и ноутбуков в 1964 году не было. Единственным приемлемым носителем информации в те годы была восьмимиллиметровая кинопленка. Список был нужен, чтобы заблаговременно заказать микрофильмы и соответствующую аппаратуру для чтения, на что уйдет много времени. В итоге все наши разговоры вместе с проработками, проводившимися в подразделениях, превращались в исходные данные конструкторам и технические задания смежным организациям.

Рис. 1. Наземный экспериментальный комплекс

Возвращаясь с Байконура в Москву, я часто встречал Владимира Корсакова, он был фактически ведущим конструктором по макету ТМК, который входил в состав внушительной экспериментальной установки под индексом ЭУ-37. Мы перебирали то, что забыли, не учли, не додумали. Но, тем не менее, процесс уже шел во всю. На базе Института медико-биологических проблем Минздрава СССР, созданном по инициативе Королева, был развернут уникальный наземный экспериментальный комплекс (НЭК) (рис. 1), содержащий все необходимые системы для имитации условий длительного межпланетного полета (кроме невесомости) и обеспечения жизнедеятельности экипажа в этих условиях. Именно в НЭКе и был смонтирован в 1967-1969 годах макетный образец тяжелого межпланетного корабля, в составе которого проходили наземную отработку бортовые системы жизнеобеспечения, радиационной защиты, спасения в аварийных ситуациях, сбора и обработки экологической и медико-биологической информации и многие другие.

Главным требованием, которому должны были отвечать ТМК и все обслуживающие его системы НЭКа, и которое превращало ЭУ-37 в настоящий внеземной корабль для полетов человека к планетам Солнечной системы, являлось требование автономии — полной изолированности от внешнего мира. Макет ТМК не был просто большим космическим кораблем — он качественно отличался от всех пилотируемых космических летательных аппаратов, которые когда-либо создавались на Земле к тому времени (1971-1975 годы), и сегодняшнего дня.

Небывалый уровень автономии обеспечивался сочетанием ряда конструктивных решений и технологических приемов, из которых можно выделить следующие:

1. Комплексная система жизнеобеспечения, включающая в себя: оранжерею с реакторами-культиваторами для хлореллы, фитотронами для высших растений (пшеницы, овощей и др.); аппаратуру для регенерации и очистки воздуха физико-химическими методами, в т.ч. с использованием ионообменных смол; системы регенерации воды из конденсата атмосферной влаги; системы «Электрон» и «Гном»; холодильники для хранения запасов пищи; специально разработанные сбалансированные бортовые рационы питания, в т. ч. с сублимированными продуктами.

2. Система радиационной защиты, в основе которой было радиационное убежище (РУ) оригинальной конструкции, оснащенное упрощенными системами отображения информации и управления кораблем, а также специальные медикаменты — радиопротекторы.

3. Система профилактики неблагоприятного воздействия невесомости на человеческий организм, осуществлявшаяся с перспективой создания искусственной тяжести путем вращения корабля, с регулярным использованием вело — и других тренажеров, регулярной физической тренировки.

4. Наличие на борту мастерской с запасом инструментов и материалов, давшей возможность широкомасштабного проведения многопрофильных ремонтных, профилактических, регламентных, монтажных работ, технического обслуживания всех систем корабля, при условии ремонтопригодности и доступности узлов, агрегатов и систем.

5. Система медицинского и медико-психологического отбора, подготовки, комплектования и обеспечения контроля психологической совместимости членов экипажа.

6. Система профессиональной подготовки, направленная на достижение взаимозаменяемости (полной или частичной) членов экипажа при выполнении основных видов работ и основных критически значимых рабочих операций (ручная стыковка и др.).

7. Рациональный режим труда и отдыха в суточном и многодневном масштабе времени, правильная организация рабочей зоны, организация сна, досуга, быта. Наличие в компоновке жилых отсеков корабля индивидуальных кают, салона (кают-компании) и кухни (камбуза).

9. Система психологической поддержки, включающая комплекс мероприятий по профилактике неблагоприятного влияния длительной сенсорной и социальной изоляции. Наличие на борту средств досуга — читальных аппаратов, телевизоров, магнитофонов.

10. Система санитарно-гигиенических средств и мероприятий (умывание, душ, и т. д.). Наличие в компоновке корабля душевой кабины, туалетной комнаты, стиральной машины.

11. Система медицинского контроля, медицинских исследований и медицинской помощи в полете (эксперименте). Обязательное включение в состав экипажа врача широкого профиля, с несколькими специализациями, в том числе по психофизиологии труда.

Большинство указанных приемов, методов, средств и конструктивных решений находились на уровне изобретений или «ноу-хау», многие из них были применены впервые в мировой практике, с большим опережением существовавшего на момент разработки мирового уровня.

Модель Тяжелого Межпланетного Корабля в последней редакции

В состав макетного образца ТМК было включено немало новых и новейших по тому времени деталей, узлов, агрегатов и другой наукоемкой продукции. С другой стороны, эти новые элементы гармонично и целесообразно сочетались в конструкции корабля с элементами старыми, простыми, проверенными в деле.

В этом смысле можно сказать, что проект ТМК был ярким воплощением подхода Королева к решению проблем создания новых образцов космической техники за счет умелого применения простейших, надежных и отработанных решений для достижения в сжатые сроки при относительно малых затратах качественно новых результатов.

В работе над объектом участвовала широкая межотраслевая кооперация, включающая десятки организаций, предприятий, учреждений страны. Однако тон задавали инженеры и медики — специалисты ЦКБЭМ (НПО «Энергия») и ИМБП МЗ СССР.

У Вас возникает такое чувство, что Вы живете во вчерашнем дне, потому что узнаете новости спб последним? Тогда Вам определенно точно стоит занести в закладки своего любимого браузера сайт www.saint-petersburg.ru, благодаря которому Вы всегда будете находиться в курсе последних событий!

За час до старта, комплекс Н1-ЛЗ № 6Л. Запуск вновь закончился неудачей

27 июня 1971 года — третий пуск Н1-ЛЗ № 6Л. На ракете в начале полета возникло возмущение по крену из-за неучтенных возмущающих газодинамических воздействий, не проявившихся в полной мере при первом пуске из-за отключенных двигателей. На 14-й секунде разворот составил 145 град. Поскольку выключение двигателей было заблокировано, ракета пролетела до 50-й сек, после чего была ликвидирована.

1972 год. Запуск Н1-ЛЗ № 6Л. Опять-таки неудачный

И ноября 1972 года состоялся четвертый пуск Н1-ЛЗ № 7Л. Для компенсации возникших на прошлом пуске возмущений по крену, на ракете установили дополнительно еще 4 двигателя. Общее их число на комплексе составило 48. Был установлен новый спецвычислитель системы управления участком выведения, еще один установлен на ЛОКе для управления полетом по трассе «Земля-Луна-Земля». ЛОК был в штатном исполнении с электрохимическим генератором и запасами водорода и кислорода, блоки «Г» и «Д» тоже штатные. Работу всего комплекса Н1-ЛЗ контролировали 13 тыс. датчиков.

Основные двигатели Кузнецова прошли модернизацию, но эти новые надежные двигатели могли быть поставлены только через полгода на ракету № 8Л. Двигатели же, установленные на 7Л, были менее надежными, но они уже стояли на ракете, а та находилась на старте, и на них были выданы заключения о допуске к Л КИ. Но не только двигатели вызывали сомнения. Можно ли было считать надежной систему управления разработки Н.А. Пилюгина, если после допуска к ЛКИ ее спецвычислитель приходилось неоднократно вынимать из спускаемого аппарата для замены, в том числе на стартовой позиции? Кое-кто, выдавая заключение, мог думать, что из-за двигателей до его системы дело не дойдет. Но у нас, непосредственных руководителей подготовки ЛЗ, подход был прост — никакой поблажки ни «своим», ни «чужим».

Сомнения, подогреваемые противоречием, что нельзя пускать с ненадежными двигателями и срывать установленные сроки, исходившие от высшего руководства, в конечном счете, должны были решаться на уровне главного конструктора. Снять весь комплекс со старта, демонтировать, отправить на доработку и снова собрать — дороже, чем сделать новый. Возникали подозрения, что в этой ситуации неудачный пуск кое-кого устроит больше, чем удачный.

Сергей Павлович Королев, задумавший и ракету H1, и всю эту гигантскую программу, нацеленную на Марс, к сожалению, не участвовал в пусках и принятии решений, а ведь это были реальные летные испытания его марсианской ракеты — основы его проекта. После Королева ответственность за принятие стратегических решений целиком легла на плечи Мишина. Человеку, не работавшему в той обстановке, довольно трудно представить состояние руководителя, обремененного таким объемом работ и грузом ответственности, понять, что это не только чисто производственная, но и чрезвычайное нервное перенапряжение.

Вот только один эпизод. 25 июня 1971 года умирает A.M. Исаев — один из пионеров ракетно-космической техники. 27 июня 1971 года состоялся аварийный пуск третьей ракеты H1, а 30 июня 1971 года погибают при возвращении на Землю Добровольский, Волков и Пацаев. Подобная длительная эмоциональная нагрузка на руководителя не проходит даром. К ноябрю 1972 года при подготовке к четвертому пуску H1 Мишин оказался в больнице. Заболел вслед за ним и его заместитель по носителю H1 Охапкин (инсульт). Техническое руководство четвертым пуском было возложено на Б.Е. Чертока. Принимая решение в этой сложнейшей обстановке, он обязан был действовать формально, и формально у него не было оснований для отмены пуска. Он отдал распоряжение — пускать.

Полет продолжался до 106-й секунды, когда взорвался ТНА окислителя четвертого двигателя. Семи секунд не хватило блоку «А», чтобы закончить свою программу до включения двигателей второй ступени и разделения ступеней. Всего семи секунд не хватило для подтверждения того, что сложнейшая первая ступень ракеты H1 работоспособна, что означало бы продолжение марсианского проекта. Были бы, наверное, свои проблемы с лунным комплексом, но на Марс дорога была бы открыта.

М.В. Келдыш в 1969 году перед первым и вторым пусками H1 предлагал отказаться от высадки на Луну и вернуться к проекту экспедиции на Марс. Теперь в 1972 это было бы своевременно. Но для противников H1 неудачный пуск был долгожданным. По его результату уже готовились стратегические выводы, двигатели Кузнецова были объявлены «гнилыми», против H1, Мишина и проектов Королева выстраивалось обвинение.

Это весьма краткое представление результатов четырех пусков H1 даже неспециалистам красноречиво говорит о том, что по самой ракете вопросов не было, и что шквал нападок на нее следует считать необоснованным. Единственное замечание на третьем пуске — нештатный разворот по крену — следствие газодинамических воздействий, возникших от установки шести дополнительных двигателей. Итог четырех пусков — ракета летит нормально, она управляема, аэродинамически устойчива, газодинамика стабильна, прочность не вызывает сомнений, все замечания устранимы.

То, что H1 не выполнила своей главной задачи в период 1969-1972 годов, следует объяснять либо преждевременным началом ее летных испытаний с неотработанными двигателями, вызванным исключительно искусственным ажиотажем вокруг Луны, либо неудовлетворительной работой системы КОРД разработки Б.Е. Чертока, которая обязана была отключать неисправные двигатели до их взрыва, но в действительности не умела этого делать.

Для устранения главного замечания — ненадежной работы двигателей, требовалось время. Следует подчеркнуть, что двигатели Кузнецова переделывались под лунную программу до первых летных испытаний всего 4,5 года. К четвертому запуску в 1972 году прошло только 8 лет отработки. В то же время двигатели Глушко для ракеты «Энергия» отрабатывались 13 лет! Следующий пуск H1 со штатным лунным комплексом ЛЗ был назначен на конец 1974 года.

К весне 1974 года, то есть через 10 лет отработки, были устранены все выявленные при прошлых испытаниях замечания по двигателям. Надежность двигателей Кузнецовым была достигнута. Они качественно модернизировались: был полностью переделан ТНА, доработан газогенератор, обеспечен многоразовый запуск с трехкратным ресурсом после огневых технологических испытаний. У всех участников подготовки была уверенность в успехе.

Остались без жилья и, конечно же, хотите купить квартиру в Донецке, тогда Вам стоит прямо сейчас посетить rieltor.donetsk.ua/flats-sale/, где Вы найдете огромное число предложений по продаже жилищной площади на любой вкус и кошелек!

Две ракеты Н1, которые должны были положить начало советской лунной экспедиции. Байконур, 1969 год

Летные испытания марсианской ракеты-носителя H1 и головного блока с нештатным лунным экспедиционным комплексом начались в феврале 1969 года. К этому времени на полигоне Байконур была создана целая система стартовых и технических сооружений, заправочные станции для работ с головным блоком ЛЗ и ракетой H1, бункеры для проведения пусков. Был построен огромный МИК для сборки ракеты и МИК КО для сборки головного блока и его элементов. Существовавшая ранее схема проведения работ с использованием военных оказалась для изделий такого масштаба непригодной, пришлось создавать филиалы заводов, разворачивать сборочное производство.

Технологический процесс подготовки комплекса Н1-ЛЗ к летным испытаниям на полигоне Байконур был однозначно определен единственно правильным, как показало время, решением Королева: изготавливать составные части ракеты непосредственно на полигоне, в монтажно-испытательном корпусе. Организовать транспортировку крупногабаритных грузов по трассе, проходившей по Волге и Каспийскому морю, представлялось проблематичным.

Техническая позиция, созданная на Байконуре, обеспечивала проведение всего комплекса работ по сборке и испытаниям ракеты и ее составных частей — блоков «А», «Б», и «В», головного блока — ЛЗ, а также полностью собранного комплекса Н1-ЛЗ перед отправкой на стартовую позицию. Работы с головным блоком проводились в МИК КО на площадке 2Б и на заправочной станции, а все остальные — в «большом» МИКе в соответствующих его пролетах.

Топливные баки собирались на стапелях в МИКе из подогнанных на заводе в Куйбышеве панелей. Изготовление ракетных блоков проводилось в вертикальном положении. Готовые и испытанные в МИКе блоки стыковались между собой в горизонтальном положении, и собранная таким образом ракета после необходимых испытаний перекладывалась кранами на транспортировочное устройство и перевозилась в монтажно-заправочный корпус, где производилась ее стыковка с предварительно заправленным головным блоком. Собранный комплекс Н1-ЛЗ перекладывался кранами на установщик, вывозился на старт и переводился в вертикальное положение на пусковой установке.

Транспортировка ракеты Н1 на стартовую площадку

Разработку стартового комплекса H1 вело ГСКБ Спецмаш под руководством В.П. Бармина и с участием смежных организаций. Старт был спроектирован с единым технологическим блоком и двумя пусковыми установками.

В начале 1969 года заканчивалась сборка первой летной марсианской ракеты H1 и первого летного лунного комплекса ЛЗ в нештатной комплектации. Взамен ЛОКа использовался корабль 11Ф92, который был сделан из элементов лунного облетного корабля 7К-Л1 (рис. 1), с дополнительным отсеком двигателей ориентации комплекса.

Старт был назначен на 21 февраля. Программой предусматривалось выведение комплекса на орбиту ИСЗ, старт к Луне, переход на окололунную орбиту и через 3,5 суток старт к Земле.

Рис. 1. Модель корабля Союз 7К-Л1

21 февраля 1969 года был произведен первый пуск ракетно-космического комплекса Н1-ЛЗ №ЗЛ. Ракета ушла со старта с двумя выключенными системой КОРД двигателями. На 6-й и 25-й секундах полета разрушились трубки, идущие к датчикам окислителя и горючего. Вытекавшие компоненты топлива, смешиваясь, привели к пожару на 55-й секунде, в результате которого на 69-й секунде сформировалась команда на отключение всех двигателей. Полет был прерван.

Запуск Н1-ЛЗ № 5Л состоялся 3 июля 1969 года, неудачный

3 июля 1969 года состоялся второй пуск Н1-ЛЗ № 5Л в той же комплектации и по аналогичной программе. Через 0,4 секунды произошел взрыв турбонасосного агрегата (ТНА) 8-го двигателя. Причиной взрыва, вероятно, послужили недостаточные зазоры внутри его корпуса. В хвостовом отсеке произошли разрушения и пожар. На 18 секунде система КОРД отключила все двигатели, кроме одного, который начал создавать разворот ракеты. Когда отклонение достигло пятнадцати градусов, сработала система аварийного спасения pi увела спускаемый аппарат в сторону. Сама ракета, развернувшись, с высоты 50-100 м упала на стартовую позицию, и взорвалась. В дальнейшем, чтобы не допустить падения ракеты на старт, в системе КОРД была введена задержка на выключение двигателей до 50-й секунды.

Подготовка комплекса  Н1-Л3 к запуску на стартовом устройстве

Наземная отработка ракеты H1 по размаху и сложности была несравнима со всеми известными ранее. Выбранная Королевым компоновочная схема с поперечным делением ступеней ракеты и начальная грузоподъемность в 75 т позволяли проводить параллельно отработку всех ступеней с максимальным использованием существующей экспериментальной базы НИИ-229, полигона НИИП-5 МО, ЦКБЭМ (ОКБ-1), НИИ-88 и других организаций.

Так, в НИИ-229 (ныне НИИ Химмаш), что под Загорском, проводились испытания на действующей модели масштаба 1:10 пусковой установки стартового комплекса и ракеты с работающими пороховыми двигателями. Были получены ее аэрогазодинамические характеристики, определены нагрузки, действующие на элементы, собраны данные для расчетов баллистики и управления. В 1968 году проведены огневые испытания блоков «Б» и «В».

В ЦКБЭМ на механических, гидравлических, вибрационных и ударных стендах, в термобарокамерах и высокотемпературных установках проводились динамические, ударные, тепловые испытания узлов и агрегатов, испытания на герметичность, испытания систем разделения и стыковки кораблей ЛОК, Л К, блока «Д» в штатных и аварийных ситуациях.

В НИИХСМ отрабатывались системы сброса хвостовых отсеков, разделения и сброса головного обтекателя, лунное посадочное устройство. На моделях масштаба 1:10 проводились исследования газодинамических процессов старта ракеты H1.

В НИИП-5 МО на технической позиции отрабатывались системы разделения ступеней H1.

В ОКБ-276 с 1962 года проходили экспериментальные исследования двигателей Кузнецова, конструкторско-доводочные и межведомственные испытания. Всего было испытано 394 двигателя для первой и второй ступеней ракеты. В 177 огневых испытаниях участвовали датчики и приборы системы КОРД, проверялись и уточнялись алгоритмы контроля и работоспособность аппаратуры.

В НИИ-88 проводилась наземная отработка комплекса.

В подтверждение заложенных в проект характеристик были проведены исследования и эксперименты по уточнению аэродинамики ракеты, нагрузок на нее и динамических характеристик. Статическая и динамическая прочность конструкции отрабатывалась на полноразмерных макетных изделиях H1. К испытаниям привлекались различные специализированные организации.

К концу 1968 года была в полном объеме завершена отработка прочности ракеты применительно к ее первому пуску. Все последующие изменения конструкции проверялись на этих изделиях. В период с начала 1969 до середины 1974 года запланированная отработка прочности ракеты с учетом замечаний, выявленных в процессе наземных и летных испытаний, была завершена.

Рис. 1. Ракета-носитель «Протон-К» на старте

Следует отметить еще два важных момента, касающихся экспериментальной отработки ракеты H1. Первый — Королев предполагал, не ограничиваясь только наземной стендовой отработкой блоков «Б» и «В», провести их опережающие летные испытания в составе двух созданных на их основе самостоятельных ракет НИ и H111. Однако принятое Хрущевым решение о создании челомеевской ракеты УР-500 («Протона» (рис. 1)) перечеркнуло эти замыслы Королева.

Второй момент связан с отказом Королева от строительства стенда для наземных огневых испытаний блока «А», за что он подвергался систематической критике со стороны оппонентов. Не будем выстраивать предположения, что было бы со стендом при тех конкретных авариях, которые имели место в ходе летных испытаний ракеты, — возможно, технология их подготовки и проведения исключила бы его разрушение, аналогичное тому, что произошло при запуске второго изделия. Вопрос в другом.

Рис. 2. На фотографии запечатлен старт комплекса «Энергия-Буран», состоявшийся в 1988 с космодрома Байконур

При разработке ракеты «Энергия» (Рис. 2) этот недостаток отработки H1 учли, и для проведения наземных огневых испытаний первой ступени («пакета» — блока «Ц» совместно с четырьмя блоками «А») было предусмотрено создание Универсального комплексного стенда-старта (УКСС). И с большим трудом этот уникальный стенд был создан.

Однако главный конструктор комплекса и ракеты Б.И. Губанов выдвинул предложение отказаться от проведения наземных огневых испытаний всего пакета. Мотивировал он это тем, что неестественно ракету, развивающую тягу в несколько тысяч тонн удерживать на земле с таким же усилием. И ему удалось согласовать это решение со всеми заинтересованными сторонами, в том числе критиковавшими ранее Королева за отказ от подобных испытаний ракеты H1.

При этом стендовую машину 6С, предусмотренную для проведения подобных испытаний, он предложил переделать в летную. Это было очень рискованное решение — на стендовое изделие могли быть разрешены конструкторами отступления недопустимые для летного. Руководитель КБ Куйбышевского филиала Б.И. Пензин категорически возразил против этого решения — ему необходимо было перевыпустить огромный объем документации. Я как ведущий конструктор его поддержал. В неофициальной беседе в присутствии своих помощников Борис Иванович выдвинул и такой мотив: «Володя, ты пойми, вот слетает «Буран», и о ракете даже никто и не вспомнит, а я хочу, чтобы она прозвучала». С этим доводом главного конструктора можно было если уж не согласиться, то, по крайней мере, понять, да и корабль стоил очень дорого, а риск потерять его при первом пуске ракеты, не проходившей полномасштабную наземную отработку, все-таки был.

Марка, выпущенная в честь успешного запуска «Бурана» в космос

Решения были приняты, ракета успешно слетала, как говорится — победителей не судят. Но последствия этих манипуляций с комплектами конструкторской документации «аукнулись» при первой попытке запуска комплекса «Энергия-Буран» 29 октября 1988 года, когда за 51 секунду до старта прошла команда аварийного прекращения пуска (АПП), и он был отменен. К этому времени я, как начальник вновь созданного на предприятии, по решению министра и Глушко, отдела безопасности пилотируемых космических полетов, обязан был провести независимое расследование. Его результаты отражены в отчете. Было установлено, что документацией, утвержденной главным конструктором и находящейся в архиве на момент пуска, выдача команды АПП по факту неотвода от изделия площадки с приборами прицеливания не предусмотрена. В этом случае, при старте изделия с не отделившейся площадкой (по размерам чуть меньше «Жигулей»), ему грозила неминуемая катастрофическая ситуация вплоть до взрыва на старте. Появилась эта команда АПП в результате ошибки, допущенной исполнителями в «подпольном» извещении при выпуске его с нарушением установленного порядка и не санкционированным главным конструктором. Я привел этот эпизод, чтобы показать еще раз, к чему может привести несоблюдение требования о комплектности при проведении изменений.

Хотите не ошибиться с подарком для своей прекрасной дамы сердца? Тогда подарите ей женские наручные часы, которые прекрасно подчеркнут ее утонченную элегантность и безупречное чувство стиля.
Приобрести часы от таких ведущих мировых производителей, как Armand Nicolet, Epos, Oris и Louis Erard Вы сможете только на сайте www.topwatch.ru.

Иллюстрация доставленного на орбиту Земли тяжёлого межпланетного корабля ракета-носителем Н1

Главная отличительная особенность марсианского проекта Королева от всех остальных в том, что он сразу становился реальностью. Через два года после выхода Постановления от 23 июня 1960 года, открывшего дорогу на Марс, в августе 1962 года был одобрен эскизный проект ракеты H1, а в декабре этого же года на Байконуре началось строительство стартового комплекса. В кооперации по его созданию и техническому оснащению участвовало более 30 госкомитетов и министерств, около 120 КБ, научно-исследовательских, проектных организаций и промышленных предприятий. Постановления по Луне в 1962 году еще не было. Для какой же цели создавались эти гигантские дорогостоящие сооружения?

В красиво оформленной книге «Мировая пилотируемая космонавтика» сказано буквально следующее: «…по замыслу СП. Королева, ракета H1 в советской программе фактически являлась основополагающим элементом для последующего развития «всего и вся» — …Конкретных предложений, которые можно было противопоставить вызову, брошенному президентом Дж. Кеннеди и программой «Аполлон», в советской программе не было». Авторы книги имеют право не знать, для какой цели создавалась H1, если об этом до сих пор не в курсе большинство сотрудников нашего предприятия. Королев точно знал, для какой цели ему нужна эта ракета, иначе зачем в отделе Тихонравова четыре года специальная группа проектировала единственную полезную нагрузку для H1 — марсианский экспедиционный комплекс?

Рис. 1. Ракета-носитель Н1

Марсианская сверхтяжелая трехступенчатая ракета H1 — главный элемент ракетного комплекса (рис. 1). То, что она действительно была марсианской нужно, наконец, признать, исходя не только из представленных документальных источников, но и учитывая выступления Келдыша перед первым и вторым пусками H1. Он призывал отказаться от экспедиции на Луну как от первоочередной задачи и отдать приоритет разработанному при Королеве проекту полета к Марсу. В приложении к первому тому эскизного проекта носителя H1, одобренном межведомственной комиссией в июле 1962 года, были помещены и материалы по марсианскому комплексу как приоритетной задаче H1.

Как я уже упоминал, марсианский комплекс со стартовой массой на околоземной орбите в 500-600 т мог быть собран только на орбите, куда его элементы должны были доставляться новой космической ракетной системой, основу которой составляла ракета H1. Масса полезного груза, выводимого носителем H1, выбрана Королевым с учетом возможностей ее создания и отработки в кратчайший срок с максимальным использованием существующей производственной и экспериментальной базы. Она составляла 75 т (в постановлении указана масса 60-80 т).

Рис. 2. Ступени ракеты-носителя Н1:

Блок А: максимальный диаметр 16,8 м (размер по стабилизаторам 22,33 м), высота 30,1 м, 30 двигателей НК-15 тягой по 153 тс на земле;

Блок Б: максимальный диаметр около 10,3 м, высота 20,5 м, 8 двигателей НК-15В тягой по 180 тс в пустоте;

Блок В: максимальный диаметр около 7,6 м, высота 11,5 м, 4 двигателя НК-19 тягой по 41 тс в пустоте.

Стартовый же вес H1 для выведения 75 т на орбиту высотой 300 км на начальном этапе проектирования — 2200 т. Конструктивно ракета состояла из трех блоков с поперечным делением (рис. 2), представлявших собой силовые каркасные оболочки, воспринимавшие внешние нагрузки. Внутри через специальные термомосты подвешивались сферические топливные баки, располагались двигатели и другие системы.

Блоки соединялись между собой переходными отсеками ферменного типа, обеспечивающими выход продуктов сгорания при включении двигателей верхнего блока при «горячем» разделении ступеней (двигатели верхнего блока включались до отделения нижнего). Верхние баки горючего блоков «А» и «Б» защищались специальными отражателями. По наружной поверхности блоков, в обход баков окислителя под обтекателями, были проложены расходные трубопроводы для подачи горючего из верхнего бака к двигателям.

К нижнему торцу блока «А» крепилось переходное кольцо, соединявшее ракету с комплексом наземного оборудования. Ракета при старте отделялась от кольца, которое вместе с элементами разделения входило в ее состав. Тем самым за разработчиком носителя сохранялась ответственность за разделение ракеты с наземным оборудованием.

На блоке «А» устанавливались 24 двигателя по окружности диаметром в 13,4 м с шагом 15°, тягой 150 тс каждый. На блоке «Б» — 8, на блоке «В» — 4. На ракете имелась специальная система КОРД, которая должна была распознавать приближающуюся аварию двигателей по показаниям контрольных параметров и выдавать команды на их отключение. Многодвигательная установка первой ступени обеспечивала выведение полезного груза даже при отказе двух двигателей, которые отключались вместе с парой противоположных. Таким образом, высокая тяговооруженность первой ступени H1 позволяла осуществлять полет при отключенных четырех двигателях.

Впервые в практике ракетной техники носитель управлялся по тангажу и рысканью посредством рассогласования тяги противоположных двигателей. Такое решение было возможно за счет, удаления противоположных двигателей на расстояние 13,4 м друг от друга. Это значительно упростило конструкцию двигательной установки и хвостового отсека. Управление по крену осуществлялось с помощью специальных сопел крена.

В качестве топлива для двигателей была выбрана нетоксичная, наиболее дешевая и освоенная в производстве пара — керосин и кислород с перспективой применения водорода на блоках «Б» и «В». Разработка двигателей была поручена Н.Д. Кузнецову (ОКБ-276), поскольку В.П. Глушко, чьи агрегаты применялись на предыдущих ракетах Королева, отказался разрабатывать двигатели для H1 на принятых главным конструктором компонентах топлива. На мой взгляд, это обстоятельство, переросшее в неразрешимый конфликт между ними, отрицательно повлияло не только на результаты работ по H1 и марсианскому проекту в целом, но и на судьбу созданного Королевым огромного коллектива в ОКБ-1 и в смежных организациях, и предопределило закат нашего лидерства в космонавтике.

На базе H1, используя ее верхние ступени, предполагалось создание унифицированного семейства ракет на тех же экологически чистых компонентах — кислороде и керосине, а в дальнейшем на водороде. Это ракеты НИ со стартовой массой 700 т и полезным грузом 20 т, использующая вторую и третью ступени H1 и дополнительную четвертую; H111 со стартовой массой 200 т и полезным грузом 5 т, использующая третью ступень H1 и дополнительную четвертую, в качестве которой могли быть использованы проектировавшиеся в составе комплекса ЛЗ блоки «Г», а в дальнейшем водородные блоки «С» и «Р».

При разработке H1 проявился новый подход в решении ряда научно-технических и производственно-технологических проблем: по статической и динамической прочности; вопросам аэро— и газодинамики; созданию новых типов сложнейшей крупногабаритной арматуры; базы для наземной экспериментальной отработки; уникальных сооружений на технической и стартовой позициях. Для изготовления баков и сборки крупногабаритных отсеков на полигоне создавались филиалы КБ и завода, что существенно изменило сложившуюся схему работ. Как показала жизнь, это было единственно правильным решением.

Вы молоды, привлекательны, общительны и, конечно же, мечтаете хорошо зарабатывать! А это означает, что регистрация на camcontacts — это именно то, что Вам нужно.
Узнать все подробности о заработке на camcontacts.com Вы можете узнать со страниц сайта www.vipwebclub.com.

Ракетно-космический комплекс Н1-Л3 в пути на стартовую площадку

Характер приказа угадывался. Аналогичный приказ в связи с некомплектностью был выпущен еще до меня. Тогда во время электрических испытаний половину борта доработали, остальное забыли. Включились, сожгли массу приборов, написали на себя приказ с выговорами. С тех пор я часто слышал, как Мишин на совещаниях требовал комплектности при проведении изменений. Теперь и сам столкнулся вплотную с этим вопросом.

Вместе со мной указание готовить разгромный приказ про 500 кабелей и про это решение получил и Хомяков. Обсуждая поручение, мы с ним пришли к выводу, что ошибок в дальнейшем предвидится гораздо больше и что лучше сразу заказать в типографии трафарет приказа с выговорами, в который нужно будет вписывать только номера извещений, фамилии авторов и дату.

Придя на место под впечатлением шутки, я сел сочинять приказ и не мог отделаться от «трафарета в типографии». Постепенно стала появляться мысль, что трафарет — это неплохо, но не после, а «до того». То есть перед выпуском решения автору следует предложить заполнить некий бланк определенной формы, в котором необходимо перечислить заранее, что нужно сделать, чтобы решение было полностью реализовано на изделии, включая корректировку документации, доработку материальной части, повторение или проведение новых испытаний. Кстати, В.В. Путину не мешало бы попросить наших законодателей действовать по такой же схеме, чтобы если уж «хотели как лучше…», то чтобы было конкретно написано — как «хотели», чтобы не «получилось как всегда».

Типография быстро сделала бланк. Я написал короткий приказ — отныне все решения выпускать на бланке. Инструкция о порядке оформления решения из нескольких фраз была не в приказе, а в примечании бланка. Там же был самый важный пункт — номер решения, без которого оно недействительно, присваивает ведущий конструктор по изделию. Хомяков все одобрил, но напомнил, что Мишин поручил написать совсем другой приказ. Когда мы пришли к Мишину, Хомяков сказал: «Василий Павлович, по вопросу комплектности мы предлагаем сначала выпустить вот такой приказ для профилактики на будущее». Мишин прочитал проект, внимательно рассмотрел бланк и коротко кивнул: «Давайте, я подпишу».

Подготовив приказ начисто, я сделал небольшое дополнение и на следующее утро, представляя его на подпись, чтобы Мишин не подмахнул не глядя, сразу обратил внимание: «Василий Павлович, четвертый пункт прочитайте…» Он заканчивался фразой: «Все технические решения, оформленные с отступлением от установленного настоящим приказом порядка, в том числе утвержденные мной и моими заместителями, считать недействительными и к исполнению не принимать». Прочитав, Мишин взревел: «Ты кого из меня делаешь? Завтра все прочитают и скажут, что Мишин там вообще… Сам пишет, что его решения выполнять не надо!» Наметился вынос тела, но я успел: «Василий Павлович, завтра вас в коридоре остановит Бушуев и скажет, что у нас завал, что мы что-то не выдали смежникам, и что они готовят письмо министру о переносе сроков, и чтобы закрыть вопрос вам нужно подписать короткое решение. И вы подпишете. На этом приказ можно будет похоронить». Экспромт, похоже, получился. Мишин подумал две секунды и, видимо, решив пожертвовать престижем ради дела, взглянул еще раз на четвертый пункт, на бланк, взял ручку и поставил подпись.

Мы вышли вместе из кабинета. В приемной было полно народу, все при параде — отмечалось столетие со дня рождения Ленина. Мишин с широкой добродушной улыбкой, здороваясь с находившимися поблизости замами, торжественно произнес: «А я вам к празднику подарок приготовил — завтра почитаете». Некоторые насторожились и проводили меня подозрительными взглядами. Но я уже шел в канцелярию сдавать приказ на рассылку.

После выхода этого приказа я в течение года на глазах изумленных руководителей рвал технические решения на белых бумажках, утвержденные Мишиным и его замами, и заставлял перевыпускать их как положено. Приходил к Мишину, молча клал ему на стол порванное решение и подготовленное новое и он, как правило, тоже молча, не задавая вопросов, подписывал его. Так за год удалось приучить всю фирму проводить изменения комплектно. Мне потом рассказывали, что Семенов, будучи генеральным конструктором, на каком-то большом совещании сказал: «Бугрову зато, что он придумал технические решения, нужно памятник поставить». Но поскольку Семенов не оформил это решение как полагалось, оно также осталось нереализованным.

Вышеперечисленные приказы уже давали эффект, но это были лишь отдельные фрагменты в общем процессе создания изделий. Хомяков проникся необходимостью наведения порядка в основе этого процесса — в формировании полного комплекта конструкторской документации. Он должен был заниматься этим по долгу службы и обсуждал животрепещущие вопросы с Мишиным. На кораблях 7К, как и на ЛЗ, заводить новый порядок было поздно. ДОСов Мишин старался не касаться. Они договорились «начать новую жизнь» с новых полезных нагрузок для ракеты H1 и поручить это мне. «Я тебе обещаю, что мы будем заниматься этим вопросом как следует».

Ракета-носитель Н1 в монтажно-испытательном комплексе космодрома

Действительно, в 1972 году в моем подчинении был образован отдел, куда были переведены все ведущие конструкторы по составным частям ЛЗ и водородным блокам, чтобы проводить единую техническую политику, однако вскоре работы по Н1-ЛЗ были прекращены. Но Хомяков сдержал слово. В 1974 году у В.П. Глушко был подписан приказ о создании комиссии, в нее вошли все наши руководители, им поручалось представить свои предложения по улучшению организации работ. Хомяков как-то вызвал меня и отвел к первому заместителю генерального конструктора Ю.Н. Труфанову — председателю этой комиссии. От него я получил задание разработать, используя подготовленные всеми материалы, эффективный процесс создания «Многоразовой космической системы Буран» (так она тогда называлась) и обеспечить его практическое внедрение в качестве ведущего конструктора по системе. Этим мне пришлось заниматься долгие годы, но это уже другая, не марсианская и не лунная история.

Не с кем оставить ребенка? Тогда настоятельно рекомендую Вам нанять опытную няню с хорошими рекомендациями здесь — на сайте www.ka-lada.ru, которая будет заботиться о вашем дорогом чаде, как о своем собственном!

Все составные части многоуровневого комплекса вплоть до каждого прибора и его элементов, установленные на изделии, должны обладать характеристиками и свойствами, обеспечивающими выполнение определенных взаимосвязанных функций. Чтобы все составные части были изготовлены, испытаны, установлены в изделие и оказались совместимыми во всех режимах и условиях работы, они должны быть изначально описаны на определенном языке, понятном всем разработчикам, и в этих начальных документах должны содержаться требования, гарантирующие в дальнейшем их совместимость.

По мере развития космической техники в ее составе стали появляться сложнейшие многоуровневые изделия со многими составными частями, разнородные по видам схемы (пневмогидравлическими, электрическими, кинематическими, оптическими) с преобладанием функциональных особенностей над геометрическими. Однако стандарты ЕСКД не устанавливали обязательных проектных документов для описания таких изделий. В ГОСТе же обязательными проектными документами на начальных стадиях разработки для любых изделий были определены пояснительная записка и чертеж общего вида.

Разработчик, скажем, клапана с дипломом механика мог разговаривать с коллегами с помощью чертежа общего вида, по которому они могли понять, как он работает. Разработчик же телевизора с дипломом электрика объяснить своему коллеге с помощью чертежа общего вида, как работает телевизор, не мог — у них был другой язык — схема. Но схемы не были определены ГОСТом как обязательные проектные документы, и выпуск их предусматривался на последующих стадиях.

Лунный комплекс, включающий ракетные блоки Г и Д, лунный корабль с ракетным блоком Е и лунный орбитальный корабль с ракетным блоком И

Ряд систем космического корабля, такие как терморегулирования, ориентации, навигации и коррекции, электроснабжения на основе электрохимических генераторов, наконец, корабль ЛОК, лунный комплекс ЛЗ, все эти изделия — «клапан» или «телевизор». С каким дипломом к ним подходить, и на каком языке действовать? Выпускники высших учебных заведений имели дипломы инженеров-механиков или инженеров-электриков, а инженеров-системотехников не было, технологии их деятельности не существовало. Привлекаемые к проектированию таких систем механики или электрики выпускали проектную и конструкторскую документацию на сложные комбинированные системы, в меру своего понимания вопроса, на «своем родном языке». Поэтому в документации оставалось много «белых» пятен, которые разработчики стремились компенсировать личным сопровождением ее на всех этапах.

Оказавшись на гребне научно-технического прогресса, они раньше специалистов других отраслей столкнулись с несоответствием уровней развития техники и организации работ. Это несоответствие под влиянием эйфории от успехов первых полетов в космос было обнаружено не сразу. Оно стало обозначаться лишь в конце 60-х годов по мере появления на автономных и комплексных испытаниях большого количества систем комплекса ЛЗ.

Основные характеристики ракетно-космический комплекс Н1-Л3 (7Л)

Было ясно, что усовершенствования следовало начинать с нового изделия. Мною был подготовлен проект приказа, которым поручалось в порядке эксперимента на моем изделии ввести в, действие систему с названием «Этапная программа разработки изделия». Было подготовлено положение об этой системе, и прилагалась большая калька, на которой впервые была сделана попытка представить процесс создания изделия в виде сетевого графика узловых событий, обозначенных документами из положения о ведущем конструкторе.
Однако перспектива внедрения этой системы на моем изделии представлялась сомнительной — оно полностью увязло в производстве. А заниматься этим «из любви к искусству» я не имел возможности. После нескольких обсуждений с Хомяковым мы пришли к выводу, что по этому вопросу к главному идти было не с чем, и он был отложен «в долгий ящик».

Схема лунного орбитального корабля:

Что касается вопроса технических решений, то здесь сама жизнь нас поторопила. 31 декабря лунный орбитальный корабль был сдан заводом на электрические испытания, а 5 января с него было снято на доработку 500 кабелей. Испытания были сорваны. Мишин собрал руководство. У всех был один вопрос: откуда взялись 500 кабелей? Я.И. Трегуб — руководитель испытательного куста предложил: «Василий Павлович, ведущий подписывает извещения — пусть Бугров объяснит». Я взял тайм-аут и через день повесил перед руководством плакат на миллиметровке, на котором было показано, что заместители главного конструктора — Бушуев, Черток, Трегуб в феврале и марте прошлого года утвердили 6 технических решений, не поставив в известность ни главного конструктора, ни ведущего. Решения были зашиты в чьи-то дела, и их бесконтрольная реализация продолжалась 7-9 месяцев. Многие извещения были сданы без подписи ведущего конструктора, некоторые придержал завод, видимо зная, что предполагаются новые доработки по кабелям. Я закончил тем, что сообщил: «Василий Павлович, и вы вчера подписали еще одно такое же решение на одном листе “Для повышения надежности…”». Мишин тут же дал указание: «Собери мне все извещения по этому решению, в производство пока не пускай. Посмотрим, что потянется за этим одним листом?».

Учитывая, что решение оказалось на контроле у главного, извещения были выпущены быстро. Уже через два месяца у меня на окне лежал рулон калек диаметром 10-12 см. Когда я показал его Мишину, он тут же сказал: «Отменяю решение — у нас и так все надежно, введем со следующего изделия». Вернувшись на место, я позвонил Чертоку (его отделы были инициаторами решения) и передал слова Мишина.

Через некоторое время главный конструктор пригласил меня с кальками. У него сидел Б.Е. Черток. Комментарий к калькам был коротким: «Василий Павлович, не губи машину, извещения нужно подписывать, иначе она никуда не полетит». Дело было в том, что в рулоне калек, содержавшем не одну сотню извещений, примерно 15% можно было отнести к реализации решения, а остальные к нему отношения не имели. Разработчики выявляли ошибки в своей документации, но выпускать извещения и писать в графе «причина» «Ошибка в схеме…» не хотелось, поскольку завод, получив такие извещения, немедленно поднимал вопрос о корректировке сроков. Поэтому извещения, посвященные ошибкам, накапливались в столах и при случае подкладывались под очередное решение — лучше, если главного конструктора.

После установления истины Черток внимательно выслушал разъяснения Мишина и ушел, а я получил указание немедленно отдавать извещения в производство и подготовить приказ о необходимости комплектного проведения изменений.