Крестьянство и его борьба против феодального гнета

В XI в. крестьянство в наиболее значительных западноевропейских странах было почти целиком закрепощено. Кое-где крестьяне еще сохраняли личную свободу, но их количество было невелико, да к тому же и они не являлись полностью свободными, так как были обязаны своему господину различными платежами за землю. Крепостные несли барщину (до трех дней в неделю) и были обременены другими, весьма многочисленными повинностями. В платежи, вносившиеся феодалу натурой — продуктами крестьянского хозяйства, входили и чинш, и подушный сбор, и плата за пользование лесом или лугом, и взносы на содержание войска сеньера в походе. Существовали еще особые повинности, символизировавшие личную зависимость крепостного, или серва; так, например, если наследники умершего крепостного хотели удержать за собой имущество, по праву «мертвой руки» переходившее к сеньеру, — они должны были уплатить выкуп господину отдать ему лучший скот, лучшую одежду. Во время празднования некоторых семейных событий у феодала (свадьба, наступление совершеннолетия старшего сына и т. д.) от крепостного требовали единовременных взносов. И это — не считая разного рода судебных, мостовых, рыночных и тому подобных пошлин, которые крестьянин платил сеньеру, как государю принадлежавших ему земель. К этому нужно добавить еще подать, которую подневольные крестьяне вносили церкви,— «десятину»: последняя в действительности нередко превышала одну десятую долю крестьянских доходов.

Когда с появлением городов стала развиваться торговля, материальное положение крестьянина сделалось еще более тяжким. Сеньеры теперь уже не довольствовались только тем, что поступало от крепостных в виде муки, масла, яиц, мяса, ягод. Аппетиты феодалов возрастали. Они хотели покупать и изделия городских ремесленников, лучшие по качеству, чем те, которые изготовляли свои, деревенские мастера, — оружие, одежду, обувь, доспехи; они приобретали постепенно вкус и к различным заморским товарам, доставлявшимся итальянскими купцами: тканям, винам, украшениям, предметам обихода. Потребности сеньеров становились все более разнообразными. Поэтому сеньеры сделались требовательнее: с каждым годом они увеличивали по своему произволу количество всевозможных поборов. В XI в. местами вводятся уже денежные сборы, чрезвычайно обременительные для крестьян: феодалам нужны были деньги. Из одной грамоты монастыря св. Михаила в Лотарингии (XI в.) мы видим, например, как некий граф Райнальд, для того чтобы получить с монастырских крестьян денежный сбор (талью), «заключил людей наших [монастыря] в темницу и пытками вымогал их имущество». Сам граф цинично заявлял, — это отмечается в грамоте, — что тиранство свое «вершил не по праву». Многие документы XI—XII вв. дают яркое представление о том, как безжалостно притесняли светские и церковные сеньеры своих крепостных крестьян, требуя с них новых и новых платежей.

Но не только феодальные поборы и произвол душили крестьянина. Немалую роль в его обнищании играли те нескончаемые войны, которые велись повсеместно на Западе в XI в. То было время господства феодальной раздробленности. Во Франции крупные и мелкие сеньеры беспрестанно враждовали друг с другом. Феодальные распри раздирали и Германию, где шла война различных феодальных группировок, связанная с борьбой между императорами и папами за инвеституру. Ожесточенные междоусобицы феодальных «партий» происходили в Италии и в других странах.

Первой жертвой бесконечных войн феодалов оказывался крестьянин. Во время этих войн сеньеры не щадили крестьянских посевов. Скудное имущество землепашца подвергалось грабежу и разорению. Его жилище обрекалось пламени, собранный урожай нередко уничтожался. «Жажда войны так свирепствовала, — говорит о смутах среди нормандской знати в конце XI в. хронист Ордерик Виталий, — что крестьяне и мирные горожане не могли спокойно оставаться в своих домах». Жуткую картину опустошений — следствие феодальных усобиц — рисуют монастырские документы. В одном из них, относящемся к 1050 г., сказано: «Вследствие частых войн эта местность (в Турени.— М. 3.) была превращена в пустыню и почти семь лет в ней никто не жил». В другом под 1062 г. записано: «Поля (в Анжу. — М. 3.) были опустошены и покинуты».

Итак, феодальная анархия значительно ухудшала положение массы крестьянства. Задавленный феодальным гнетом крепостной крестьянин и его семья вынуждены были постоянно вести полуголодное существование.

Следует также принять во внимание, что труд подневольного хлебопашца был мало производителен. Несмотря на некоторые улучшения в обработке почвы, техника земледелия оставалась убогой, примитивной: землю обрабатывали большей частью ручным способом — лопатой, мотыгой; рабочего скота для вспашки почвы тяжелым деревянным плугом, применявшимся в то время, не хватало; нередко пахали на коровах, к которым иногда припрягали даже козлов. Удобряли землю редко и плохо. Плодородие почвы почти не восстанавливалось, и она быстро истощалась.

Не приходится удивляться, что в XI в. неурожаи и голод очень часто поражали различные страны Европы. Некоторые ученые пытались объяснить этот голод ссылками на какие-то особые колебания климата, якобы происходившие в то время, т. е. свести причины бедствий крестьянства к стихийным явлениям в природе. Разумеется, стихийные бедствия — засуха, град, чрезмерное выпадение осадков в той или иной местности — оказывали губительное воздействие на жизнь деревни, и недаром хронисты. XI в. сплошь и рядом упоминают об этих стихийных явлениях. Но дело в том, что особо разрушительные последствия их были обусловлены низким уровнем сельскохозяйственной техники и всем строем общественной жизни.

О том, какие ужасающие размеры принимали голодовки в XI в., свидетельствуют хотя бы случаи людоедства, нередко наблюдавшиеся во время этого голода. Страшное описание широкого распространения каннибализма во время голода, захватившего многие области во Франции в 1032 г. и продолжавшегося три года, оставил бургундский хронист Радульф Глабер. Этот набожный летописец, считавший, как и многие его Современники, причиной голода гнев божий на людей, погрязших «в грехах», рассказывает: «Люди пожирали мясо людей. На путников нападали те, кто был посильнее, делили их на части и, изжарив на огне, пожирали… Во многих местах тела, вырытые из земли, тоже шли на утоление голода… Есть мясо людей казалось до такой степени обычным, что некто вынес его вареным на рынок в Турнюс, как какую-нибудь говядину. Его схватили, он не отрицал своего преступления; его связали и сожгли на костре. Мясо же, зарытое в землю, ночью другой вырыл и съел». То, о чем сообщает Радульф Глабер, — не единичный факт в жизни XI в. Многие летописцы того времени рисуют бедствия населения в голодные годы. А они следовали непрерывной чередой. Французский историк Даре де ла Шаванн подсчитал, что в XI в. было 26 неурожайных лет, т. е. неурожайные годы составили более четверти столетия. Особенно частым гостем деревни голод сделался в конце столетия, когда Западная Европа пережила целую полосу голода — «семь тощих лет» (1087—1095).

Хронические неурожаи и голод, которые влекли за собой и падеж скота, были настоящим бичом для крестьянства. Они сопровождались опустошительными эпидемиями. Повальные болезни в голодные годы косили тысячи обессилевших от недоедания людей в деревнях и городах. «Многие села остались без земледельцев»,— лаконично отмечает один французский летописец, повествуя об эпидемии чумы в 1094 г. По сообщению другого современника, 8500 человек умерли в Регенсбурге за три месяца этой же эпидемии. И эти бедствия обрушивались на крестьянина в то время, как феодальный гнет усиливался все больше и больше. Именно рост феодальной эксплуатации составлял главный, решающий фактор разорения крестьянства в XI в., как крепостного, так и находившегося на пути к закрепощению.

Гнет сеньеров порождал законное возмущение крестьян. Оно выражалось по-разному. В некоторых местах крестьяне поднимали настоящие восстания — «мятежи», как называют их летописцы. Такие восстания проходили в XI в. в Бретани, во Фландрии, в Англии. Активные выступления крестьян против феодальных притеснителей происходили также во Франции незадолго до начала первого крестового похода. Хронисты сообщают о том, как измученные нуждой и голодом люди поджигали, грабили, опустошали имения «богачей», расправлялись с теми, кто, пользуясь бедственным положением народа, ссужал бедняков деньгами на кабальных условиях и часто лишал их последних остатков и без того жалкого имущества. «Бедные мучили богатых грабежами и поджогами»,— сокрушается монах-летописец Сигберт из Жамблу.

Стихийный протест крепостных часто принимал в эту эпоху и иные, пассивные формы. Не видя выхода из омута нищеты и бесправия, одни впадали в полное отчаяние: известны случаи группового самоубийства в деревнях в 90-х годах XI в. Другие в поисках спасения от ужасов феодальной действительности стремились отмежеваться от нее хотя бы «духовно». В народе возникали особые религиозные учения, по сути дела отвергавшие феодальные порядки и призывавшие к социальному равенству. Церковь объявила эти учения «еретическими» и беспощадно преследовала «отступников», потому что под видом религиозной «ереси» проявлялся протест масс против крепостнической эксплуатации. Во Франции и в Италии «еретики» — крестьяне и горожане (а именно к XI в. относятся первые известия о ересях в этих странах) считали земной мир порождением дьявола и призывали к отречению от всего плотского¹.

Третьи пытались на практике так или иначе порвать с ненавистным миром зла, хотя и не боролись против него активно. Во время «семи тощих лет» усилилась тяга в монастыри, к отшельничеству. Наблюдались и иные проявления аскетизма, т. е. стремления «умертвить плоть», освободить себя таким образом от житейских тягот. По рассказу швабского хрониста Бернольда, в Германии, например, в 1091 г. многие крестьянские девушки отказывались от замужества. Имели место случаи отказа от собственности, причем он даже возводился в принцип («собственность отягощает душу»). Многими людьми, которым будущее не сулило никакого просвета, — жизнь с каждым днем делалась все более безотрадной, — овладел дух подвижничества.

¹ Н. А. Сидорова. Народные еретические движения во Франции в XI и XII bib. Сб. «Средние века», т. IV, М., 1953, стр. 74 и сл.

Это — очень своеобразное явление эпохи; его нужно правильно понять и учесть, чтобы как следует разобраться в причинах крестовых походов. Буржуазные историки много писали об «аскетическом духе» на Западе в XI в., о подъеме религиозных чувств, пытаясь объяснить этим крестовые походы. Но они не видели, что усиление религиозных настроений в массах имело определенную материальную подкладку¹. Оно было порождено невыносимыми условиями, в которых оказалось к тому времени трудовое население.

Крепостной крестьянин, забитый нуждой, придавленный личной зависимостью от помещика, был принижен также своей умственной темнотой². Ее всемерно поддерживала церковь, учившая крестьянина покорности, терпению, страху. Находясь во власти фантастических религиозных взглядов, темный и невежественный крестьянин воспринимал бедствия, постигавшие его, через призму своего религиозного мировоззрения. Неурожай, голод, «огненная чума»³, унесшая в могилу его детей,— все это в глазах земледельца, опутанного сетями религии, являлось прежде всего результатом и проявлением «гнева божьего», карой небесной, ниспосланной свыше за неведомые «грехи». Отсюда сама собой возникала мысль, что избавиться от страданий повседневной жизни можно лишь умилостивив разгневанные небесные силы. Но как?

¹ Интересно отметить, что ссылки на «религиозное чувство» как на главную, если не единственную причину крестовых походов не могут удовлетворить даже некоторых, передовых буржуазных ученых. В этом отношении примечательно выступление французского византиниста П. Лемерля на X международном (Римском) конгрессе историков. В своем докладе («Византия и крестовые походы») этот ученый заявил, что, как ни важен был «религиозный фактор», он, однако, не объясняет во всей полноте крестовых походов — явление, которое, по словам докладчика, «на практике и по сути часто находится в противоречии с христианством». Концентрация религиозного чувства, отметил Лемерлъ, имела под собой «позитивные основы». «Для меня очевидно, что эти основы крестовых походов были социального и экономического порядка»,— сказал докладчик и подчеркнул, что «проблема крестовых походов» должна решаться, в первую очередь, изучением «сферы аграрных отношений во Франции» (P. L е-merle. Byzance et la croisade. «Relazioni», vol. Ill, p. 615—616).

² См. В. И. Л e h и h. Соч., т. 3, стр. 159.

³ «Огненной чумой» (pestilentia ignearia) называли тогда спорынную болезнь, получавшую широкое распространение в неурожайные годы. В 1089 г. ‘многие районы Франции, Германии, Западной Лотарингии, Брабанта были охвачены эпидемией этой страшней болезни.

Находясь всецело под влиянием церкви, крестьянин думал, что всемогущий бог сменит гнев на милость, если он, грешный человек, докажет свою приверженность богу, совершив какой-либо особенный, из ряда вон выходящий, героический поступок — подвиг во «искупление грехов», если он примет «мученичество» за веру. Жажда вырваться из цепких лап сеньера и выбиться из нужды рождала стремление к религиозному подвигу, страстное желание свободы получало религиозное выражение. «Дух подвижничества», характерный для умонастроения определенных слоев народной массы в XI в., был одним из многообразных проявлений пассивного протеста крестьянства против всевластия, сеньеров.

Наиболее распространенным методом пассивной борьбы крепостных с возраставшим феодальным гнетом было бегство. Целыми селами крестьяне снимались с мест и уходили куда глаза глядят. Многие, словно затравленные звери, бежали, в леса. «Все жители прихода разбежались…, крестьяне ушли в леса и не желали возвращаться»,— гласит скупая, но выразительная запись от 1059 г. в книгах вандейского монастыря св. Максенция. Бегство крестьян — повсеместное явление в XI в. О нем повествуют хроники, различные грамоты, «жития святых» и другие литературные памятники того времени. Уходят крепостные крестьяне светских и церковных сеньеров, уходят те, которым «нечего было есть», пишет безымянный автор XI в. о крестьянах шварцвальдского монастыря св. Георга в Германии, решивших в 1092 г. покинуть монастырь. Видный церковный сановник аббат Петр Достопочтенный замечает в одном из своих писем, что крепостные принуждены были покидать свои земли и бежать на чужбину¹.
Нормандец Ордерик Виталий также упоминает о бегстве «очень многих жителей» во время междоусобных войн в Нормандии. В жалобе лотарингского монастыря св. Михаила говорится, что люди этого монастыря, которым стало не под силу выносить страшные притеснения и «коварство» графа Райнальда, «земли наши впусте оставляют».

Крестьяне уходили с насиженных мест, ища в
бегстве спасения от поборов и вымогательств, от разбойничьих нападений феодальных банд, от лютого голода и страшных болезней.

Таково было положение крестьянства накануне крестовых походов. Полунищая, глубоко страдавшая от угнетения феодалов деревня ни к чему так сильно не стремилась, как к освобождению от нужды и крепостных пут, и по-своему, активно или (чаще) пассивно, все энергичнее боролась против феодальной эксплуатации. Мы увидим дальше, как сумела учесть настроения крестьянства католическая церковь при организации крестовых походов.

¹ Правда, это известие относится к началу XII в., но нет оснований думать, что в конце XI в. дело обстояло иначе.

Многие ученые считают, что основной секрет человеческого долголетия это употребление чистой питьевой воды. Если Вы с ними согласны, тогда Вам будет определенно узнать о компании Proto LTD – приготовление чистой талой воды для которой является основным направлением разработка очистных приборов нового поколения, работа которых основана на заморозке-разморозке водопроводной воды.

Обострение противоречий внутри господствующего класса >>

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

НАУЧНО-ПОПУЛЯРНАЯ СЕРИЯ

М. А. 3 А Б О Р О В

КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ

введение

Крестовые походы… Многие, увидев эти слова в заглавии книги, припомнят, быть может, увлекательные страницы из романов Вальтера Скотта, его «Роберта, графа Парижского» и «Айвенго». В памяти других, возможно, сохранился менее красочный, но зато гораздо более соответствующий историческим фактам рассказ школьного учебника о том, как западные рыцари в средние века воевали с «неверными» за Иерусалим. Но, вероятно, большинство читателей, взяв в руки эту книгу, прежде всего подумают: события крестовых походов отстоят от нашего времени на многие сотни лет, и что за дело нам, советским людям, строящим коммунизм, до каких-то феодальных войн, происходивших в столь отдаленные времена, да еще под религиозными знаменами? Для чего понадобилось вновь писать историю крестовых походов?

Да, крестовые походы французских, германских, итальянских, английских и других феодалов, вдохновлявшиеся римско-католической церковью,— это, действительно, дела давно минувших дней.

Но, во-первых, их изучение представляет немалый научный интерес. Ведь XI—XIII вв. были насыщены событиями большой важности в истории стран Запада и Востока. Это — время наиболее полного развития феодального строя, «классического средневековья». Для марксистской исторической науки поэтому далеко не безразлично, какое место занимают крестовые походы в истории средневекового общества этого периода. Установить объективное содержание и подлинный характер крестоносного движения, выяснить его общественно-экономические корни, проследить роль в нем католической церкви, определить влияние крестовых походов на общественно-политическую атмосферу своего времени,— все это задачи, от решения которых во многом зависит правильное понимание эпохи XI—XIII вв. Изучение крестовых походов дает богатый материал для выработки возможно более полных и точных научных представлений о важнейших особенностях средневековья.

А во-вторых, к сожалению, в наше время эти дела давно минувших дней нашли открытых подражателей и защитников. «Священные войны» XI—XIII вв. привлекают к себе в последние десятилетия самое пристальное внимание политиков и идеологов империалистической буржуазии, стремящихся возродить в несколько подновленном виде идеи и лозунги, которыми некогда папство старалось воодушевлять средневековых захватчиков-рыцарей, отправлявшихся за добычей в Сирию и Палестину, в Египет и Константинополь. Эти стремления получили большое распространение в период «холодной войны», когда лозунг «крестового похода» сделался одним из пропагандистских средств воинствующих империалистов. Они становились в позу защитников христианской религии и объявляли себя «спасителями христианской веры и морали» от якобы угрожающего той и другой «атеистического коммунизма».

Обращение к средневековью в поисках способов обмана народов очень показательно для идейных защитников современного капитализма. Оно свидетельствует о том, что в страхе перед растущим и крепнущим пролетариатом господствующий класс цепляется за все старое, отмирающее, средневековое, вступает в союз «со всеми отжившими и отживающими силами, чтобы сохранить колеблющееся наемное рабство»¹. С наибольшим усердием всегда стремился гальванизировать идею «крестового похода», давным-давно погребенную в истории, главный центр католицизма — Ватикан. Поборники «холодной воины», поддерживаемые и благословляемые главой римско-католической церкви, прибегали к средствам, заимствованным из идеологического арсенала нацистов, включая и лозунг «крестового похода». Об этом говорил на Европейском совещании по обеспечению мира и безопасности в Европе 30 ноября 1954 г. глава делегации Чехословацкой республики². На эту особенность пропаганды, проводившейся сторонниками курса «с позиции силы», давно уже обращали внимание народов руководящие деятели всемирного движения в защиту мира. Так, Фредерик Жолио-Кюри в своем вступительном слове на Венском конгрессе народов в защиту мира (12 декабря 1952 г.) отмечал попытки империалистической пропаганды, «создавая атмосферу крестового похода, подогревать у населения фанатизм и подготовить его к самой ужасной бойне»². В речи на заключительном заседании Национальной ассамблеи миролюбивых сил Франции (4 апреля 1955 г.)³ Ф. Жолио-Кюри, разоблачая опасность атомного шантажа врагов мира, указал, что реакционные силы хотят «развязать атомную войну как крестовый поход за уничтожение режима, отличающегося от их собственного»; они отрицают «возможность мирного сосуществования различных режимов» и стремятся «развивать идею крестового похода» против не угодного им режима.

¹ В. И. Ленин. Соч., т. 19, стр. 77.

² «Новое время», 1954, № 49. Документы, стр. 25

³ «Правда», 13.XII 1952,

⁴ «Правда», 7 IV 1955.

Стремление использовать лозунг крестовых походов наблюдалось не только в устных и печатных заявлениях тех или иных политических деятелей капиталистического мира, в пропаганде Ватикана, проводившейся в разгар «холодной войны». Идея крестового похода против «безбожного коммунизма» популяризировалась и в современной буржуазной исторической науке. Конечно, делалось это не открыто, а в замаскированной форме. В многочисленных книгах и статьях послевоенных лет под видом «объективного» изучения и изложения истории крестовых походов (причем на все лады подчеркивались чисто «просветительные» стремления авторов этих работ) безудержно восхвалялись разбойничьи деяния средневековых крестоносцев. Немало историков в США, Англии и Франции, оправдывая феодальных захватчиков и колонизаторов, прославляя деятельность католической церкви по организации крестовых походов XI—XIII вв., расчищали тем самым дорогу прямым пропагандистам «крестового похода» против лагеря демократии и социализма.

Вся эта пропагандистская деятельность идейных прислужников монополистического капитала представляла, а при известных условиях может и впредь представлять определенную опасность для дела мира. Это признают даже некоторые буржуазные публицисты. В сентябре 1955 г. в американском журнале «Нейшн» была напечатана статья К. Рексрота, квалифицировавшего искажения истории крестовых походов некоторыми современными учеными как «опасные»: такие искажения, по его словам, «сбивают с толку государственных деятелей и военных»¹, иначе говоря,— служат политическим интересам реакционных и агрессивных сил.

Вот почему весьма и весьма важно вырвать отравленное ядом лжи оружие из рук тех, кто еще пытается обмануть народы. Для этого-то и нужно понять, чем на самом деле были крестовые походы, к возрождению духа которых совсем недавно призывали противники мирного сосуществования. Являлись ли они актом благочестия, предпринятым Западом во имя высоких религиозных идеалов, «священными войнами», «вооруженными паломничествами», единственным и главным двигателем которых была религия? Правильный, научно обоснованный ответ на этот вопрос может содействовать установлению того, какова истинная цена крестоносных призывов кликушествующих врагов мира в наши дни. В этом — одна из задач настоящей книги. Автор ее не стремился полностью осветить историю крестовых походов XI—XIII вв. Его цель — рассказать лишь о важнейших событиях этого движения и таким образом помочь читателю уяснить их действительную историю.

¹ Kenneth R e x г о t h. The unchristian crusades, «The Nation». 10 September 1955, p. 226.

Начали замечать, что ваш любимый человек уже не смотрит на Вас так, как при вашей первой встрече. И от отчаяния Вы решили сделать пластическую операцию. Не впадайте в крайности, ведь все, что вам нужно – это контурная пластика лица и губ! Данная процедура сможет вернуть вам молодость, былую привлекательность и конечно же не оставит равнодушным вашего возлюбленного, во взгляде которого вновь разгорится огонек былой страсти и желания.

Причины и подготовка крестовых >>

Глава I

Энн Коултер бросает вызов Дарвину

Энн Коултер заработала целое состояние, сочиняя книги, смертельно оскорбляющие либералов, а также защищая свои ультраконсервативные взгляды в телевизионных ток-шоу и гастролируя по стране с язвительными лекциями. Кто-то из моих друзей недавно описал ее одним-единственным словом: «кобра».

Я не принимал Энн всерьез, пока не прочел ее пятую книгу — «Безбожие: церковь либерализма». Мне хотелось выяснить, что она думает по поводу эволюции и теории разумного замысла. Моя заметка о том, как Коултер выступила в новой для себя роли автора, пишущего на научные темы, впервые появилась в журнале «Skeptical Inquirer» (май—июнь 2008).

Писательница Энн Коултер — привлекательная блондинка с зелеными глазами и длинными асимметрично подстриженными волосами. Ее фирменный прием — оскорбление либералов всякого рода замечаниями, настолько возмутительными, что даже Раш Лимбо* в сравнении с ней начинает походить на смиренного учителя воскресной
школы. Вот почему все шесть ее книг попали в список бестселлеров «New York Times» и принесли ей славу и богатство.

* Раш Лимбо (р. 1951) — американский радиоведущий, политический комментатор консервативного толка. (Здесь и далее — примеч. перев.)

«Безбожие: церковь либерализма», пятую книгу Коултер, только что переиздали в мягкой обложке: пусть данное событие и станет поводом для нашей рецензии. В этом произведении наносится множество подлых ударов ниже пояса. Например, таких:

Моника Левински — «жирная евреечка» (с. 4).

Джулия Роберте и Джордж Клуни — «недоумки» (с. 8).

Тед Кеннеди — «сенатор Джин Вискеннеди» (с. 90).

Четыре джерсийские «хнычущие вдовы» (с. 289), скорбящие по мужьям, погибшим во время терактов и сентября, «страдают бешенством» (с. 103), «помешаны на самих себе» (с. 103) и «вечно ноют одно и то же» (с. 112). «Никогда не видела, чтобы кто-нибудь получал такое удовольствие от смерти собственного мужа» (с. 103).

Дипломат Джозеф Уилсон, чью жену изгнали из ЦРУ, — «чокнутый враль» (с. 119), а также «надутое ничтожество» (с. 121). Автор сравнивает его с «безумной тетушкой, проживающей на чердаке» (с. 295).

Синди Шихен, активистка, известная своими громкими антивоенными кампаниями, — «жалкая слабоумная» (с. 102) с «писклявым голосочком» (с. 103).

Кэти Курик* — «потасканная цыпочка» (с. 295).

* Кэтрин Курик (р. 1957) — американская тележурналистка, ведущая новостных программ.

Либералов Коултер постоянно обзывает безнадежными сумасбродами и психами. «[Их] больше расстраивает, когда рубят дерево, чем когда делают аборт и избавляются от ребенка» (с. 5). Очевидно, Коултер искренне рассчитывает, что Господь отправит большинство либералов в преисподнюю, поскольку признаётся: «Меня ужасно огорчит, если я обнаружу в аду хоть одного либерала» (с. 22).

У Коултер нет в запасе ни единого доброго слова о представителях демократической партии. Все они — сумасшедшие либералы и тайные социалисты. Самая свежая ее книга озаглавлена так: «Если бы у демократов имелись мозги, они были бы республиканцами». Вот еще несколько групп населения, получающих в «Безбожии» на всю катушку:

Все сторонники абортов.

Все сторонники однополых браков, а также все, кто полагает, что гомосексуализм — генетическая особенность.

«Истеричные» и «уродливые» феминистки.

Ученые, отрицающие существование тонких различий между умственными способностями мужчин и женщин, а также между расами.

Преподаватели колледжей, обучающие студентов ненавидеть Бога и Америку.

Противники смертной казни.

Ученые, опасающиеся глобального потепления.

Ученые, которые некогда боялись, что СПИД распространится и на людей с традиционной сексуальной ориентацией.

Просветители, которые стремятся обучать маленьких детей пользоваться презервативами и заниматься оральным и анальным сексом.

Противники атомной энергии.

Сотрудники газеты «New York Times».

Те, кто поддерживает исследования эмбриональных стволовых клеток.

Сенатор Джон Эдварде. Между прочим, Коултер так и не подумала извиниться за свои наветы. В частности, выступая на одной политической конференции, она (разумеется, без всяких на то оснований) назвала Эдвардса «педиком».

И так далее.

В последних же четырех главах «Безбожия» Коултер внезапно обращается в автора, специализирующегося на проблемах науки. Эти главы представляют собой яростную атаку на дарвиновскую эволюцию — то есть на теорию, согласно которой жизнь на Земле постепенно развивалась от простых одноклеточных существ к человеку, и процесс этого развития сочетал в себе случайные мутации и выживание наиболее приспособленных. Дарвин-то, конечно, ничего о мутациях не знал, но Коултер озабочена современным дарвинизмом, в рамках которого, как она убеждена, необходимо ввести понятие некоего высшего разума, направляющего ход эволюции.

Короче говоря, Коултер страстно верит в разумный замысел (сокращенно — РЗ). Среди защитников теории РЗ излюбленные герои Коултер — баптист Уильям Дембски и католик Михаэль Бехе. Заметим, что Дембски, получивший теологическую
степень в Принстонской семинарии, стал главным консультантом Коултер при написании этих четырех глав.

Как и все сторонники РЗ, Коултер не делает ни малейшего намека на то, каким образом Бог или некий пантеистический Разум направлял эволюцию. Две основные возможности тут следующие:

1. Бог манипулировал мутациями, стремясь, чтобы возникали новые виды и кульминацией процесса стало появление человека.

2. Бог, возможно, «разрешил» мутации и выживание самых приспособленных, тем самым допустив возникновение различных групп видов (скажем, кошек или собак), однако новые виды были сотворены готовыми, «цельнокроеными», в точности как сказано в Книге Бытия. Подобно Бехе и другим адептам РЗ, Коултер умалчивает о том, как Бог направлял эволюцию и какого рода доказательства могли бы подтвердить или опровергнуть роль «разумного замысла».

Здесь не место приводить подробную аргументацию в защиту тех, кого Коултер именует «свихнувшимися дарвиноидами». Это блистательно проделано в множестве книг ведущих ученых (всех их Коултер полагает свихнувшимися). Обратимся лучше к проблеме перехода от обезьяноподобных млекопитающих к людям. Коултер постоянно упрекает «свихнувшихся дарвиноидов» в том, что их смущает недостаточное количество ископаемых остатков, соответствующих промежуточным формам между одним видом и другим. Но такой пробел легко объяснить: слишком редко возникают подходящие условия для образования окаменелостей, способных сохраняться достаточно долго; к тому же переходные формы могут эволюционировать сравнительно быстро. (Под словом «быстро» геологи понимают десятки тысяч лет.) Более того, количество таких переходных окаменелостей постоянно растет по мере их поиска.

В особенном изобилии переходные формы встречаются среди окаменелых костей, принадлежавших скелетам первых людей и их обезьяноподобных предков. Возьмите хотя бы сотни ископаемых остатков неандертальцев. Г.Дж. Уэллс в своей забытой книжке под названием «Мистер Беллок возражает» (см. главу 4 этой моей книги) защищает эволюцию от невежественных наскоков католического писателя Хилейра Беллока. В четвертой главе своей работы Уэллс находит нужным высказаться и по поводу неандертальцев:

Когда я услышал, что мистер Беллок намеревается обсудить мои «Очерки истории цивилизации» и откликнуться на них, мои мысли сразу же обратились к неандертальцу. Что-то скажет о нем м-р Беллок? Куда он его поместит — до или после Грехопадения? Исправит ли он его анатомию согласно чудесной новой науке, извлеченной им из собственных кладовых? И как он к нему отнесется — как к брату, чье бытие поддерживается вдохновеннейшим монотеизмом, или же как к чудовищу, которое смастерили, дабы сбивать нечестивцев с пути истинного?

Он ничего об этом не говорит! Он проходит мимо этого вопроса всякий раз, когда на него натыкается.

Но я уверен, что это создание его не покидает. По ночам, а то и днем оно наверняка вопрошает его: «Неужели нет у меня души, которую можно было бы спасти, мистер Беллок? Скажите, мистер Беллок, эта челюсть, которую нашли в Гейдельберге, принадлежала одному из нас? Вы забыли меня, мистер Беллок. Четыре пятых палеолита я был «человеком». Другого не было. Да, я хожу неуклюже, я не могу выпрямиться и посмотреть в небеса, как вы, но неужели вы осмелитесь сопричесть меня к псам?»

Ответа нет.

Коултер, как и м-р Беллок, молчит насчет неандертальцев и даже насчет более ранних скелетов, чье сходство с человекообразными обезьянами еще больше. Не думаю, чтобы они тревожили ее сон; вообще не думаю, чтобы хоть что-нибудь тревожило сон Коултер. Считает ли она, что происходил медленный, постепенный переход от обезьяноподобных созданий к кроманьонцам и другим людям? Или же она верит, что существовала некая изначальная пара людей?

Ну хорошо, предположим, имелась первая пара. Коултер думает, что Господь сотворил Адама из горстки праха, как описано в Книге Бытия, а затем сконструировал Еву из Адамова ребра? Или же она признаёт тот факт, что первые люди появились и результате медленных, незначительных изменений, накапливавшихся на протяжении многих столетий? Если этот переход был внезапным, значит, Адама и Еву воспитала и вскормила грудью мать, которая представляла собой животное, лишенное души!

Эта дилемма раздражает всех христиан, верящих, что некогда произошел четкий переход через тонкую черту, отделяющую зверя от человека. Об этой дилемме я как-то написал в рассказе «Жуткие рога». Если вам интересно, можете найти его в моей книге «Нульсторонний профессор и другие истории из области фантастики, юмора, мистики и философии».

Из сноски на третьей странице «Безбожия» мы узнаём, что Коултер считает себя христианкой. Но какой именно? Само понятие успело стать чрезвычайно расплывчатым. В наши дни у тех, кто числит себя христианами, взгляды могут быть самые разные — от фундаментализма проповедников-евангелистов Джерри Фолуэлла и Билли Грэма до либеральных воззрений протестантских священников и католиков-либералов, таких, как Ганс Кюнг или Гэри Уилле, и до атеизма Пола Тиллиха. Тиллих не верил в персонифицированного Бога и в жизнь после смерти (эти две идеи входят в число основополагающих принципов учения Христа), однако многие протестанты считают его одним из величайших христианских теологов в мире!

В статье «Википедии», посвященной Коултер, можно прочесть такие, например, ее высказывания: «Христос умер за мои грехи… Христианство — топливо, питающее собой всё, что я пишу». Так мог бы выразиться протестант-евангелист. С другой стороны, в «Безбожии» Коултер приводит замечание Г.К. Честертона (с. ю), которого в наши дни цитируют разве что католики. Так кто же Коултер — протестантка или католичка? Или же она принадлежит к какому-то другому направлению христианства?

Хоть я и не католик, позвольте мне привести здесь знаменитый пассаж Честертона из предисловия к его книге «Еретики»:

Тем не менее есть люди — и я один из них, — которые считают, что даже с практической точки зрения самым важным для человека является его видение Вселенной. Мы полагаем, что домовладелице, которая принимает жильца, важно знать о его доходах, по еще важнее знать о его мировоззрении. Мы полагаем, что генералу перед схваткой с врагом важно знать, каковы силы противника, но еще важнее знать, каковы его убеждения. Мы полагаем, что вопрос не в том, как теория мироздания влияет на деяния людей, а в том, влияет ли на них в целом что-нибудь еще*.

Коултер, вы безжалостно громите либералов и атеистов, но, пожалуйста, сообщите нам, в какую церковь вы ходите. Это разрядит атмосферу и прольет свет на особенности вашей личности и на то, что стоит за всеми вашими нападками, особенно за нашими яростными атаками против дарвинистов.

А пока вот вам еще один простой вопрос, чтобы поразмыслить на досуге: как вы полагаете, почему Господь снабдил мужчин сосками на груди?

* Перевод Н. Трауберг и А. Сергеева.

Существует ли где-нибудь в пространстве-времени твоя точная копия? >>

Верна ли теория струн, ошибочна или ни то ни другое?

Посмотрите вверх-вниз, вперед-назад, вправо-влево. По всей видимости, ничего другого пространство предложить не может. Разумеется, дополнительные измерения обладают теми же мерзкими особенностями, что и зубная фея и пиратские клады: если вы их не видели, это не значит, что их не существует.

В этой книге мы пару раз упомянули о теории струн. Казалось бы, это чуть ли не панацея от всех болячек современной физики. Теория струн предполагает, что с фундаментальной точки зрения все частицы одинаковы — всего-навсего кусочки струн. Она претендует на роль Теории Всего, а значит, если она справедлива, то общая относительность и слабые, сильные и электромагнитные силы объединятся в единую теорию. Есть надежда, что естественным следствием некоторых моделей теории струн станет исчерпывающее объяснение, что такое темная материя и темная энергия, а значит, мы сразу поймем, почему Вселенная экспоненциально расширяется.

Однако за все надо платить. Теория струн в ее нынешнем виде предполагает, будто Вселенная имеет 10 измерений плюс время.

Чтобы понять, что представляют собой дополнительные семь измерений, вообразите канатоходца под куполом цирка. Сторонний наблюдатель скажет, что движение канатоходца ограничено двумя направлениями — вперед и назад, и никаких других вариантов у него нет¹. Зритель, который смотрит представление, вероятно, даже не разглядит, есть ли у каната толщина,— а если он совсем неотесанный провинциал, поверит, будто канат имеет бесконечно малую толщину и на самом деле является одномерной структурой.

А вот у муравья, ползущего по канату, никаких подобных иллюзий нет. Он может ползти не только взад-вперед по веревке, но и вокруг каната — и это эквивалентно одному из скрытых измерений в теории струн.

Предположим, опция «вниз» не рассматривается. Будем считать, что это очень искусный канатоходец.

Некоторые измерения, вероятно все недостающие семь, весьма и весьма компактны. Вероятно, мы не замечаем этих компактных измерений, поскольку обречены плыть на трехмерной бране по Вселенной, где измерений больше.

Между тем маленькие измерения могут играть очень важную роль, поскольку главный режиссер этого спектакля — квантовая механика. Что будет, если вокруг одного из маленьких измерений обернется петля из струны? В главе 2 мы видели, что если поместить частицу в крошечную коробочку (или в крошечное измерение), частица приобретает уйму дополнительной энергии. В нормальной обстановке мы увидим выражение этой энергии — частица начнет метаться туда-сюда. Единственная сложность состоит в том, что метаться она не может. А следовательно, дополнительная энергия становится, согласно великому уравнению Е = mc², массой частицы.

Беда в том, что нужная для этого энергия примерно в 10¹⁶ раз превышают энергии, которых мы способны добиться в БАК. Иначе говоря, эту теорию, по всей видимости, нельзя проверить экспериментально, так как еще очень и очень долго у нас не будет никакой технической возможности проделать такой эксперимент.

Что бы нам ни говорили, точность научной теории никогда не удается доказать. Если мы говорим, будто теория «верна», значит, нам не удалось ее опровергнуть. Признак хорошей научной теории — то, что ее сторонники должны придумать эксперимент или несколько экспериментов, в ходе которых теория может оказаться ошибочной, но не оказывается. Концепцию «опровергаемое», ставшую основой современной науки, ввел философ Карл Поппер. Это и есть главный недостаток так называемой теории разумного замысла. Недостаточно просто провозгласить, будто ваша теория верна, даже если она объясняет все наблюдаемые на сегодня феномены. Домашнее задание: придумать тест, а в идеале — много тестов, которые ваша теория может не пройти, и если она их не пройдет, вам придется признать, что вы заблуждались. Теория разумного замысла этого не делает.

Как обстоят дела с этим у теории струн? Вспомним некоторые популярные книги, вышедшие в последние годы, с названиями вроде «Даже не ошибка» (Питер Войт) или «Упрямая физика»¹. Главная мысль обеих этих книг — что теорию струн можно привести в соответствие со стандартной моделью, причем нельзя поставить эксперимент, который бы ее опроверг. Отчасти сложность состоит в том, что единой версии теории струн не существует. Количество теорий струн на сегодняшний день колоссально — Смолин насчитывает 10 500, число настолько нелепое по размаху, что даже Знак, герой «Улицы Сезам», подумал бы о смене карьеры.

Похоже, что под теорию струн со всеми ее вариантами вполне можно подогнать любые искажения физических законов. А мы надеялись на нечто прямо противоположное. В идеале мы хотели получить фундаментальный физический закон, который не только опишет все существующие законы физики, но и не потребует для этого никакой подгонки теории.

Woit, Peter. Not Even Wrong; Smolin, Lee. The Trouble with Physics.

В результате нет никакого определенного представления о том, что такое теория струн, а следовательно — как ее проверить. Как пишет Смолин: «На сегодня нет никакой реальной возможности проделать эксперимент, который определенно подтвердил бы или опроверг какое бы то ни было конкретное предположение этой теории». Мы готовы сделать крупную ставку на то, что в обозримом будущем не будет проделан никакой опыт по исследованию количества измерений во Вселенной, так что даже если мы живем не в трехмерном мире, надо вести себя так, словно измерений именно три.

На сайте mebellavka.com.ua Вы сможете найти все, что Вас интересует по теме «стеклянные столы киев» и при желании приобрести качественную и недорогую мебель, не отходя от компьютера.

Что такое темная энергия? >>

Когда-то этот мир был полон воды: на его поверхности били гейзеры и шумели океаны.

Но сейчас это всего лишь покрытая льдами безжизненная пустыня, прозванная астрономами ‘Снежной Королевой’ (Snow White), которая покоится на самом краю Солнечной системы и доживает последние миллиарды лет своего бесславного существования. Читать дальше>>

Чего мы не сможем узнать в ближайшем будущем?

Уже довольно давно ведутся разговоры о том, что будто бы не за горами «конец физики». Это была расхожая тема интеллектуальных бесед еще в начале XX века. Джеймс Клерк Максвелл на тот момент великолепно описал электричество и магнетизм, а все остальное, как полагали ученые, описывала ньютонова теория гравитации. Затем были открыты квантовая механика и теория относительности, и в результате мы оказались дальше прежнего от унификации физических представлений в аккуратную, простую и полную картину Вселенной. Мы еще не оправились после открытий начала XX века, а некоторые тайны квантового мира еще ждут разгадки, о чем мы, собственно, и писали в этой книге.

Мы хотим сказать, что еще очень и очень рано почивать на лаврах. Стандартная модель физики частиц описывает все до единой частицы и их взаимодействия — но для этого ей требуется четыре разные силы и около 20 свободных параметров. Стандартная модель космологии описывает историю Вселенной и даже предлагает вполне правдоподобную версию событий темного Средневековья до эпохи Комбинации. Но все эти успехи достигнуты с определенными оговорками. Мы подставляем в теоретические формулы некие числа — но понятия не имеем, откуда эти числа взялись. Мы не в состоянии убедительно увязать гравитацию с остальными силами, хотя и описали каждую из них по отдельности очень и очень хорошо. И во множестве случаев мы даже не знаем, что собой представляют эти параметры.

Есть и другие вопросы, которые нам бы очень хотелось прояснить, но по которым невозможно ни достичь согласия, ни даже надеяться на консенсус. Приведем наши любимые.

Хотите отправиться в путешествие по Европе, тогда Вам просто необходима Карта острова Великобритания, которая познакомит Вас со всеми достопримечательностями этого государства. Найти подробную карту любой страны, города или региона Вы всегда сможете на сайте haveall.net.

Верна ли теория струн, ошибочна или ни то ни другое? >>

Суперсимметрия

Фаворит наших гонок на звание WIMP следует традиции, согласно которой физики выдумывают частицы, очень похожие на другие частицы. Классический пример — нейтрон. До 1920 года наука знала всего две «фундаментальные» частицы — протон, носитель положительного заряда, и электрон, заряженный отрицательно. В то время ученые могли измерить характеристики атомных ядер, и водород, например, обладал зарядом +1, а гелий — +2. «Очевидный» вывод (основанный на данных химии) гласил, что водород состоит из одного протона, а гелий — из двух, и если бы это было так, то гелий был бы вдвое массивнее водорода. А на самом деле гелий массивнее водорода в четыре раза.

Обширный опыт изучения естественных наук позволил Эрнесту Резерфорду сделать блестящее умозаключение, что четыре больше двух. Он предсказал существование электрически нейтральной частицы, обладающей примерно той же массой, что и протон, и впоследствии эта частица получила название «нейтрон». Нам-то теперь кажется, будто все очевидно, но на самом деле это было смелое заявление. Нейтрон, подобно темной материи, не взаимодействует со светом, а значит, увидеть его нельзя. Лишь спустя 12 лет Джеймс Чедвик наконец пронаблюдал нейтрон в лабораторных условиях — и оказалось, что эта частица обладает именно теми качествами, которые предсказал Резерфорд.

Как видите, история знает много случаев, когда выдающиеся открытия начинались с того, что физики говорили: «Гм… Если бы у нас была частица, которая выглядела бы почти как вот эта, все бы замечательно сошлось с ответом… А вдруг существует неуловимая частица — и хотя мы ее почему-то не видим, она должна быть вот такой и вот такой». Такой подход, как в случае с нейтроном Резерфорда, иногда выявляет новые частицы, которые значительно упрощают картину¹.

Физики любят симметрию, в чем мы с неудовольствием убедились в главе 4. Согласно стандартной модели, существуют шесть разных кварков и шесть разных лептонов, и каждую из этих групп можно подразделить на две группы по три частицы. В случае лептонов у нас есть три (нейтральных) нейтрино и (заряженные) электрон, мюон и тау-частица. Более того, у каждой частицы есть античастица — причем их свойства практически идентичны, и только заряд противоположен. Существует множество разных способов сгруппировать частицы — но почти всегда в конце концов мы получаем группы с равным количеством частиц. Но видном случае симметрия дает сбой. Стандартная модель подразделяет все частицы на две группы.

¹С другой стороны, история знает много случаев, когда физики пили ртуть или хранили радиоактивные реактивы в прикроватных тумбочках.

1. Фермионы — составляющие материи. В число фермионов входят кварки, электроны, мюоны, тау-частицы и нейтрино — и все эти частицы, как мы только что говорили, образуют чарующе симметричную картину.

2. Бозоны — переносчики взаимодействий. Это частицы, которые переносят различные силы. В число бозонов входят фотоны, глюоны, частицы W и Z, а также гравитон и частица Хиггса, если они существуют.

Если мы все подсчитаем, получится, что с учетом частиц и античастиц существует 28 бозонов — и целых 90 разных фермионов! Пусть количество «фундаментальных» частиц вас не пугает: большинство из них более или менее идентичны друг другу и различаются лишь несущественными деталями — например, цветом, как кварки.

Тем не менее тот факт, что количество фермионов не совпадает с количеством бозонов, откровенно обескураживает многих физиков. Почему частицы материи (фермионы) полностью отделены от сил (бозонов)? Если они две стороны одной медали, значит, фермионов должно быть в точности столько же, сколько и бозонов. Эта идея известна под названием «суперсимметрия» и предполагает, что существует уйма частиц, которых мы никогда не видели. Поскольку все эти частицы полностью гипотетичны, мы даем им смешные названия, похожие на марки макарон: «гравитино», «нейтрадино» (очередной кандидат на звание темной материн) и (наша любимая частица — уж больно остроумное у нее название) «вйно» с ударением на «и» — суперсимметричный партнер W-частицы.

Эти частицы ведут себя почти как их обычные частицы-партнеры. Если бы суперсимметрия действительно была совершенной симметрией, тогда частица вино¹ обладала бы той же массой, что и частица W, селектрон² — той же массой, что и электрон, и так далее. Разумеется, если бы это было так, мы уже давно получили бы эти частицы в наших ускорителях. Если суперсимметрия существует, то она должна быть неполной — а значит, суперсимметричные партнеры, скорее всего, куда массивнее оригиналов.

¹Если хотите знать, вино само по себе не кандидат на роль темной материи, но ведь Рыжий, когда надерется, ничего не разбирает.

² Лишняя «с» означает «супер».

Суперсимметричные частицы, подобно нейтрону, умели распадаться. Подобно тому, как массивные частицы распадаются на более легкие, вероятно, сейчас остались только легкие, поскольку им не на что распадаться. Все они называются общим термином «легчайшие суперсимметричные частицы» (Lightest Supersymmetric Particles, LSP), и многие физики полагают, что это нейтралино. Если эта частица существует, то не исключено, что это и есть та самая частица темной материи, которую мы ищем.

Но мы обязаны сделать одно важное уточнение. На сегодняшний день данные Наблюдений не дают ни малейших свидетельств, подтверждающих правильность суперсимметрии. Это физика «за пределами стандартной модели», а значит, объяснить все известные нам факты физики частиц можно и без суперсимметрии. Однако в прошлом мы великолепно подмечали симметрии, и всегда есть шанс, что симметрия и впредь поможет нам расширить свои знания о Вселенной.

Суперсимметрии: как мы их находим? >>

IV. Каковы шансы, что на нашей планете не зародилась бы разумная жизнь?

Ну вот, приехали: обсуждаем возможность собственного существования. Но на Луне такую дискуссию не проведешь — там нет разумных лунян (не лунатиков же), и некому ее затеять. Сам факт, что вы (или другое разумное существо) участвуете в этой беседе, с необходимостью предполагает, что она происходит в мире, где могла развиться разумная жизнь.

То же самое в еще большей степени справедливо для нашей Вселенной. Пока что мы прекрасно сумели открыть набор физических законов, описывающих Вселенную в целом. Но беда в том, что в пределах стандартной модели существуют буквально десятки чисел, которые мы получили эмпирическим путем и не могли бы вывести даже под страхом смертной казни, и об этом очень часто забывают в научных диспутах. Нам нравится думать, будто за этими числами стоит некий набор принципов, просто мы пока не знаем, что это за принципы.

Мы не знаем, почему электроны, кварки и нейтрино обладают именно такими массами. Мы не знаем, почему силы фундаментальных взаимодействий именно таковы, какие они есть. Небольшие изменения этих параметров могли бы радикально изменить Вселенную. Скажем, если бы слабое взаимодействие было еще слабее, все протоны и нейтроны почти сразу после Большого взрыва превратились бы в гелий. А как вам, вероятно, известно, гелий принадлежит к числу благородных, или инертных, газов, которые называются так потому, что не взаимодействуют с другими. Иначе говоря, если бы слабое взаимодействие было еще слабее, у нас не было бы водорода. Нет водорода — нет химии. А нет химии — нет и нас с вами.

А вот вам другой пример: если бы электроны были капельку легче, чем есть, то им было бы проще ускоряться, и они легко приближались бы к скорости света, а значит, нельзя было бы формировать звезды. В звездах образуются тяжелые элементы, в том числе углерод, необходимые для возникновения жизни. Мало массы у электронов — нет звезд. Нет звезд — нет жизни.

А что если все эти числа и константы не внедрены в фундаментальную физику Вселенной? Что если все они на самом деле случайны? Если бы какие-то из десятков параметров были бы хоть немного иными, нас бы не существовало! Более того, если предположить, что для существования других разумных существ необходима вода (или по крайней мере сложные химические соединения), во Вселенной вообще могло не оказаться ни одного разумного вида.

Тот факт, что мы существуем и способны рассуждать о крайней маловероятности собственного существования, называется «антропным принципом» — это выражение ввел в 1974 году Брендон Картер, указав при этом: «То, что мы ожидаем наблюдать, должно ограничиваться условиями, необходимыми для нашего присутствия как наблюдателей». Это утверждение очевидно точно, потенциально полезно, но при этом «серьезные» физики часто отмахиваются от него или даже отказываются его обсуждать.

Основная идея заключается в том, что если бы Вселенная не была настроена именно на то, чтобы в ней была возможна разумная жизнь, каким бы маловероятным ни было ее зарождение, то разумная жизнь не могла бы это обсуждать. Была ли Вселенная предназначена для нас? Большинство физиков (и мы в том числе) так не думают. Является ли наша Вселенная всего лишь одной из многих? Вероятно. Мы говорили о параллельных вселенных, но не исключено, что наша Вселенная — одна из множества частей громадной мультивселенной. Вероятно, лишь крошечная доля этих частей обладает условиями, необходимыми для жизни, но мы, естественно, живем именно в такой Вселенной.

Разумеется, фундаментальная физика приходит и к более осмысленным выводам, чем тот, что наша Вселенная по случайности поддерживает жизнь. Однако с вероятностной точки зрения представляется, что пока мы одни-одинешеньки.

Она заморочила мне голову…

Научной физикой!

Нас часто спрашивают, насколько соблюдены все законы физики в том или ином фильме или сериале. Обычно такие вопросы задают киношники, которых интересует качество своей Продукции. Наш ответ? Не очень. Дело не в том, что режиссеры и сценаристы вечно все путают, — просто выдуманная физика еще интереснее. Тем не менее мы приведем здесь список самых распространенных и крупных научно-фантастических ошибок — отнюдь не полный.

Нельзя двигаться со скоростью быстрее скорости света. Пространство велико, и никому не интересно смотреть сериал, который идет несколько веков. Практически все популярные сериалы и фильмы так или иначе нарушают этот закон, сочиняя то нуль-транспортировку, то сверхсветовые звездолеты, то кротовые норы.

Поскольку заставлять актеров болтаться в воздухе в звездолете или на космической станции нелепо, да и дорого, научная фантастика обычно вводит в действие искусственную гравитацию. На самом деле создать ее можно тремя способами: вращать корабль («Космическая Одиссея-2001»), нашпиговать его магнитами или постоянно ускорять, как во время нашего путешествия на Альфу Центавра. В большинстве фильмов, однако, от всего этого отказываются и просто говорят о «системе искусственной гравитации», делая этакий реверанс физике.

Какая может быть научная фантастика без красоток-инопланетянок? Как мы пытались показать в этой главе, видов пришельцев, скорее всего, не так уж много, и расположены они далеко друг от друга. То же самое можно сказать и о «Планетах типа М». Забросьте человека на случайно выбранную планету в нашей Галактике — и он задохнется, сгорит или замерзнет за считаные минуты. Еще он, конечно, может разбиться. Ребята, запомните, в космосе пусто, хоть шаром покати.

Мы с уважением относимся к большинству сюжетов о создании машины времени, соответствующей законам физики (примеры конструкций мы приводили в главе 5). Однако почти во всех фильмах и сериалах грубо попираются два главных правила. Во-первых, героям каким-то образом удается забраться в прошлое до изобретения машины времени; во-вторых, сочинители позволяют персонажам менять свое прошлое.

Обсудить все фильмы и сериалы мы не можем — даже такие фанаты, как мы, не в состоянии посмотреть все на свете,— но несколько популярных сюжетов оценим.

Хотите отправиться в тур по Германии? Нет ничего проще, вот тут вы найдете информацию о туроператоре, организующем экскурсии по Германии уже более 27 лет.

Глава 9: Будущее. Что такое темная материя? >>

VII. Что произошло в самом начале времен?

Что-то вроде Начала Времен (t = 10-43 секунды)

Чем дальше мы углубляемся в прошлое, тем сильнее разогрета Вселенная и тем спекулятивнее становятся наши выводы. Нельзя сказать, чтобы нам было так уж много известно об эпохе великой унификации, но поскольку мы знаем, как действуют все негравитационные силы, которые более или менее обеспечиваются одной единой теорией, ученые стремятся к тому, чтобы сделать хотя бы обоснованную догадку о том, какой должна быть великая теория унификации.

С другой стороны, мы не можем с уверенностью утверждать, что нащупали верный путь к тому, как сочетать гравитацию с другими силами или с квантовой механикой. Эти теории совпадают на той временной шкале, когда возникали черные дыры — причем эти черные дыры были больше, чем горизонт Вселенной. Нелепица? Еще бы. Время, о котором мы говорим,— это примерно 10^-43 секунд (42 нуля после десятичной запятой). Это волшебное число называется планковским временем, и мы не можем сказать ничего определенного о тогдашних событиях. В общем и целом это число возникает из формул — если мы подставляем туда все физические константы и спрашиваем, в какой момент совпадают гравитация и квантовая механика.

Как мы уже говорили в главе 4, невозможность примирить друг с другом квантовую механику и гравитацию — одна из центральных проблем физики вне стандартной модели. Для сглаживания противоречий пригодятся подходы вроде теории струн или петлевой квантовой теории гравитации, однако дознаться до истины мы пока что не в состоянии. Скажем, если верна петлевая квантовая теория гравитации, то существует не только минимальная измеримая дистанция, но и минимальное измеримое время. Вот, например, фильм кажется непрерывным и плавным, пока не заметишь, что он разбит на 24 кадра в секунду, — а вдруг и Вселенная тоже разбита на кадры?

Даже если время и пространство на планковских масштабах и не разбито на пиксели, путаницы там все равно предостаточно. В 1955 году Джон Уилер заключил, что если в вакууме постоянно создаются и уничтожают друг друга частицы, у них должно быть гравитационное поле. В результате на масштабах меньше планковской длины даже пустое пространство должно быть безнадежно деформировано и искажено. Уилер назвал это квантовой пеной, и если все так и обстоит (разумеется, никто этого глазами не видел), значит, существуют минимальное возможное расстояние и минимальный возможный размер.

Оставим все это ненадолго и проделаем один простенький фокус. Представим себе, что мы двигаемся в прошлое все дальше и дальше, и притворимся, что при этом не нарушается обычная общая теория относительности. Время, как и пространство, может свертываться и складываться само на себя. Иначе говоря, согласно общей теории относительности, никакого «до Большого взрыва» не было. Большой взрыв создал Вселенную, в том числе и время. Это все равно, что спрашивать: «А когда стоишь на Южном полюсе, где там юг?».

Это несколько смущает — хотя мы преспокойно заявили, что ткань пространства расширяется, а материю можно создавать из ничего, но в обоих случаях от чего-то отталкивались. Даже при инфляции, когда размер Вселенной увеличивался в неимоверном темпе, все равно пришлось начинать с небольшого участка и представить себе, что он был очень податливый и мягкий. Когда мы создавали частицы, то начали с энергии. В результате, когда мы говорим о «сингулярности» Большого взрыва, возникает искушение представить себе Вселенную в целом как совсем крошечный и очень плотный комочек, который взял и взорвался. Беда в том, что эта картина полностью расходится со всеми нашими познаниями в физике. Да и модели создания Вселенной из бесконечно малой точки у нас нет.

На самом деле мы просто не знаем, что было до этого, поэтому и спрашивать у нас не стоит. Да-да. Не знаем, и все тут. Ну ладно, если вы так уж настаиваете, можем выдвинуть несколько догадок.

Что было до начала? >>

Тайна № 2. Проблема плоского мира

В предыдущей статье мы столкнулись еще с одной большой загадкой, когда говорили о «форме» Вселенной. Мы отметили два факта.

1. Судьбу и форму Вселенной определяет критическая плотность. Если сложить все, что составляет массу и энергию,— то есть темную материю, темную энергию, барионы и фотоны,— а затем разделить это на критическую плотность, то мы обнаружим, что отношение реальной плотности к критической — Ω_тот — составляет 100% или по крайней мере настолько близка к 100%, насколько мы можем измерить. Это означает, что Вселенная плоская.

2. Если бы Ω_тот хоть немного отличалась от 100%, то по мере развития Вселенной плотность либо возрастала бы очень быстро и в конце концов пришла бы к коллапсу (если бы Ω_тот была больше 100%), либо сокращалась бы (если бы она была меньше 100%). Для наглядности: если через одну секунду п. Б. в. равнялась 99,9999%, сегодня она составляла бы меньше одной миллиардной процента.

Итак, мы подошли ко второй тайне: почему Вселенная плоская, если, по всем нашим данным, она совершенно не обязана быть именно такой?

Решение всех проблем. Теория инфляции

В начале 1980-х годов многие исследователи пытались разобраться с этими вопросами, а также с вопросом о том, когда и как объединялись сильное и электрослабое взаимодействия. Физики надеялись, что чем выше энергии, тем больше похожи друг на друга все силы. Мы уже почти сумели достичь в наших ускорителях энергий, необходимых для унификации электромагнетизма и слабого взаимодействия, но еще не можем добыть никаких экспериментальных данных об объединении электрослабого и сильного взаимодействий. Даже БАК — самый мощный ускоритель, имеющийся в нашем распоряжении,— чтобы доказать великую теорию унификации, должен был бы вырабатывать энергии в триллионы раз больше предела своих нынешних возможностей.

Однако делать умозаключения нам никто не мешает. Примерно в 10^-35 секунд п. Б. в.¹ энергии во Вселенной были настолько высоки, что все три силы, кроме гравитации, могли бы быть унифицированы, а вакуум обладал еще более высокой энергией, чем в период унификации электромагнетизма и слабого взаимодействия.

¹За такое время даже свет успел бы пробежать лишь одну триллионную поперечника атомного ядра.

Температуры, о которых мы говорим, настолько абсурдно высоки, что кажется, будто их выдумали: примерно 10²⁷ градусов Цельсия. Поскольку для великой теории унификации (ВТУ) у нас нет ни единой модели, никаких подробностей мы не знаем, но если это было что-то похожее на конец эпохи электрослабого взаимодействия, то когда кончилась эпоха великой унификации, произошло нечто странное.

В 1981 году Алан Гус, который тогда работал в Стэнфорде, предположил, что это «нечто странное» называлось космической инфляцией, и на первый взгляд это казалось какой-то ерундой. Вскоре после того, как сильное взаимодействие откололось от электрослабого, Вселенная, согласно инфляционной модели, прошла период экспоненциального расширения — она увеличивалась в размере со скоростью примерно в 10⁴⁰ раз за крошечную долю секунды.

Так выглядит базовая картина инфляции, однако теперь перед нами встает другая задача — объяснить, почему мы решили, будто эта модель развития ранней Вселенной жизнеспособна. Наверное, вам кажется, будто экспоненциальный рост — это полнейшая фантастика. А вот и нет. Не забывайте, что наша Вселенная экспоненциально растет даже сейчас, пока мы с вами беседуем. Дело в одной мелочи, о которой вы уже знаете,— в так называемой темной энергии.

Возможно, вам к тому же кажется, будто такое стремительное расширение нарушает принцип специальной относительности, ведь нельзя двигаться быстрее света, — но не волнуйтесь. Нас беспокоит только одно — как бы информация не распространялась быстрее скорости света. А пространство пусть себе расширяется, как считает нужным.

Представьте себе, что капитан Кровавая Борода и его команда пытаются сбыть часть своей неправедно нажитой добычи в торговом центре. Кровавая Борода знает, что в обычной обстановке ему нипочем не перегнать первого помощника мистера Уинкса, но выясняет, что если он бежит по эскалатору, то прямо-таки летит — он двигается так быстро, как мистеру Уинксу и не снилось. Представьте себе, как удивится капитан, когда увидит, что и мистер Уинкс тоже бежит по эскалатору — и легко и просто пробегает мимо него.

То же самое происходит и в расширяющейся Вселенной. Может показаться, будто частицы движутся «быстрее света»,— а это просто Вселенная расширяется вместе с ними. Если бы вы были субатомной частицей в тогдашней Вселенной, вы бы все равно не сумели обогнать луч света. Во время инфляции это так же справедливо, как и во все другие времена.

Гораздо серьезнее вопрос о том, почему же началось это расширение. Идея состоит в том, что когда сильное взаимодействие отходит от двух других, оно вызывает во Вселенной так называемый фазовый переход. Можете считать это внезапным превращением — вроде того, которое происходит, когда вы нагреваете лед до температуры выше нуля по Цельсию и он тает. Кроме того, это очень похоже на перемены, которые происходят, когда расщепляются электромагнитное и слабое взаимодействия.

Согласно гипотезе Гуса, во время инфляции Вселенная была наполнена так называемым инфлятонным полем¹. Во многих отношениях это похоже на поле Хиггса, которое сегодня контролирует массы и имеет отношение к электромагнитному и слабому полю.

¹ Нет, это не опечатка. Просто в дело вступает еще одна частица, такая же, как наши старые знакомые: электрон, фотон, инфлятон.

Поскольку инфлятонное поле расширяется в точности как темная энергия, у них много существенных общих качеств. Одно из самых важных — инфлятонное поле, расширяясь, не теряет плотности энергии. Это очень существенная составляющая уравнения, поскольку мы уже видели, что обычно большое расширение приводит к тому, что Вселенная сильно остывает, и тогда все в ней должно немедленно замерзнуть. Однако инфлятонное поле — это вроде гигантской батареи, и когда инфляция произошла, вся энергия высвобождается, и Вселенная снова разогревается. Все становится вкусное и поджаристое, будто ничего и не остывало.

Если вы по-прежнему сомневаетесь, мы не вправе вас упрекать. Однако мы вас заверяем, что не стали бы говорить об инфляции, если бы она не помогала объяснять те загадочные явления, которые мы наблюдаем во Вселенной. Помните проблему горизонта, когда мы не понимали, как же перемешались разные кусочки неба? Инфляция разрешает эту проблему очень просто. Хотя до инфляции прошло совсем мало времени, маленький участок Вселенной все равно успел уравновеситься до одной температуры, а затем этот маленький участок раздулся до таких исполинских размеров, что теперь он включает в себя объем всей наблюдаемой Вселенной.

Кроме того, инфляция объясняет проблему плоского мира. Тут все еще лучше соответствует интуиции и здравому смыслу. Представьте себе, что вы надуваете очень большой воздушный шарик. Даже хотя «на самом деле» воздушный шар — это сфера, для муравья, человека или галактики, которые сидят на его поверхности, поверхность кажется плоской. Иначе говоря, возможно, наша Вселенная и не совсем плоская, но если она и не совсем плоская, то очень близка к таковой.

Означает ли это, что во Вселенной бесконечное количество материи? В конце концов, когда мы говорили о плоском пространстве, то упомянули о том, что плоская Вселенная бесконечна. Поскольку везде есть некоторое количество материи, а количество пространства бесконечно, отсюда прямо следует, что в целом количество вещества должно быть бесконечно.

Обычно подобные соображения очень нервируют, поскольку, когда начинаешь рассуждать о понятиях вроде бесконечности, нормальный человеческий мозг немедленно приходит к парадоксальным умозаключениям: «Если пространство бесконечно, значит, в нем бесконечное количество материи, а следовательно, где-то во Вселенной существует еще один я…» — и конец чувству собственной уникальности.

А по нашему мнению, вы все равно уникальны, что бы там ни думала Вселенная.

Мы говорили о периоде инфляции так, словно он был только один, но на самом деле (то есть согласно данной модели) Вселенная разветвлялась много-много раз — не исключено, что бесконечно много. Каждый участочек пространства претерпевал инфляционное расширение, и новое пространство создавалось быстрее, чем завершалась инфляция каждого данного участка. Алан Гус назвал это «бесконечным бесплатным обедом ».

Для наглядности надо провести грань между нашей Вселенной — всем тем, что мы видим и с чем находимся в прямом контакте, всем тем, что могло бы повлиять на нас и на что мы сами могли бы повлиять (либо теперь, либо в обозримом будущем),— и «мультивселенной». «Мультивселенная» (этоодин из множества терминов, обозначающих одно и то же основное понятие) — это то, что мы понимаем как Вселенную с большой буквы. Мультивселенная, вероятно, состоит из множества разных вселенных, каждая из которых либо отделена от прочих пространством, либо временем, либо просто не может прямо с ними взаимодействовать.

Не путайте эти разные вселенные со «множественными мирами» — интерпретацией квантовой механики, с которой мы познакомились в главах 2 и 5. Разные вселенные мультивселенной — просто обычные вселенные, которые, вероятно, во многом похожи на нашу (или не похожи), только мы не можем в них побывать.

Представим себе, что в мультивселенной бесконечное множество вселенных. Квантовая механика учит нас, что даже если каждая конкретная вселенная конечна, устроена она может быть лишь определенным количеством способов (хотя это количество, вероятно, сокрушительно велико). Это значит, что где-то в мультивселенной может оказаться человек, идентичный вам во всем. Этот человек сейчас читает то же самое предложение, что и вы, и чувствует себя в точности таким же незначительным. Это унизительно — и к тому же немного жутко. Как будто у вас бесконечное множество преследователей. Более того, если количество вселенных и в самом деле бесконечно, то где-то существует и дубликат нашей Вселенной, как она есть.

Но бесконечна ли наша индивидуальная ветвь инфляции, наша Вселенная? Не обязательно. Инфляция не делает нашу Вселенную плоской, она просто раздувает ее до таких сокрушительно громадных размеров, что она становится настолько плоской, насколько нам это может быть интересно. Кроме того, это означает, что, строго говоря, материи в ней не бесконечное количество, а следовательно, никаких ваших двойников не существует, по крайней мере в нашей Вселенной. Понимаете? Мы же говорили — вы совершенно уникальны.

Разумеется, поскольку мы на самом деле не вправе с уверенностью судить о том, как были устроены материя и гравитация в первую крошечную долю секунды, все это можно считать не более чем обоснованными догадками.

Сломалась машина, и Вы уже несколько месяцев добираетесь на работу пешим ходом? Значит, пришло время посетить автобазар www.avtobazar.poltava.ua, где представлены автомобили на любой вкус и кошелек, а благодаря интуитивно понятному поиску Вы сможете в кратчайшие сроки подобрать себе железного коня, отвечающего всем Вашим требованиям.

Откуда взялась материя? >>