Первые наброски плана крестового похода. Часть II
Много времени спустя после того, как развернулось крестоносное движение, западные летописцы измыслили различные легенды о гонениях сельджуков на христиан в восточных странах, о поругании «язычниками» христианских святынь, преследованиях паломников, направлявшихся в Иерусалим. Историки последующих столетий подхватили эти легенды, разукрасили их всевозможными подробностями. В результате получилось так, что на протяжении девяти с половиной веков многочисленные авторы «историй» крестовых походов один за другим твердили, что именно сельджукское завоевание Ближнего Востока послужило причиной или, по крайней мере, непосредственной причиной «вооруженного паломничества» к Иерусалиму, предпринятого Западом с конца XI в.: сельджуки-де создали угрозу для «христианства», и это потребовало военного вмешательства благочестивых католиков, предводительствуемых папством.
Подобные представления о ближайших причинах крестовых походов распространены и поныне. Между тем, исследования специалистов позволяют рассеять легендарный туман, в течение столетий окутывавший предысторию крестовых походов. Французский историк-востоковед Клод Казн показал, что сельджукам (как и их предшественникам в странах Ближнего Востока— арабам) вовсе не была свойственна фанатическая религиозная нетерпимость и что положение христианского населения Сирии и Палестины, подпавшего под власть тюркских завоевателей, в религиозном отношении не изменилось к худшему. По отношению к иноверцам сельджуки продолжали лояльную политику, установившуюся во времена арабского господства. Антиохия оставалась резиденцией православного патриарха. Другому патриарху было разрешено жить в Иерусалиме. Никаких более или менее серьезных стеснений в религиозных делах сельджуки не чинили христианам. Мало того, для приверженцев христианских исповеданий, преобладавших в Сирии, Палестине, Малой Азии (моиофизиты, иесториапе и др.)» сельджукское завоевание означало избавление от религиозных и фискальных притеснений византийской церкви1. Показательно, что жители восточно-средиземноморских стран никогда не искали помощи против приписываемых сельджукам религиозных преследований ни на Западе, ни в Византии. В хрониках не содержится никаких известий о том, что они изъявляли желание «освободиться» от «притеснителей веры — язычников».
Что касается западных паломников, то они по-прежнему могли посещать Иерусалим, не подвергаясь оскорблениям со стороны сельджукских правителей. Сельджуки взимали с паломников определенную мзду за посещение «святого города», но точно так же и в Константинополе пилигримы должны были уплачивать налог византийским властям; следовательно, в этом невозможно усматривать признак религиозной нетерпимости сельджуков. В Иерусалиме по-прежнему существовали две гостиницы, содержавшиеся амальфитанцами. И пустое место, которое христиане именовали «святым гробом», находилось в полной сохранности. Правда, паломникам пришлось переменить сухопутный маршрут на морской, поскольку анархия в Малой Азии затрудняла путешествия в Иерусалим, но это обстоятельство ничего общего не имело с гонениями на христиан, между тем, именно это всегда вменялось в вину сельджукам.
1 Сl Cahen Notes sur l’histoire des croisades et de l’Orient latin. «Bulletin de la faculte des lettres de I’Universitc de Strasbourg», 1950, No 2, p 121.
Рассказы летописцев о «страданиях» восточных христиан при сельджуках, препятствиях, чинившихся паломникам, и т. п.,— все это, в значительной мере, досужие выдумки более поздних византийских и западных писателей-церковников1. Они умышленно сеяли слухи о всякого рода злодеяниях сельджуков против «христианства», делая это в чисто политических целях — для того, чтобы баснями об угрозе христианским святыням со стороны «неверных» содействовать притоку новых военных контингентов с Запада2.
Итак, преследование сельджуками христиан на деле не могло явиться даже формальным предлогом для пропаганды военной экспедиции в защиту веры и христианских святынь. И тем не менее, сельджукское завоевание Передней Азии, в том числе таких городов, как Иерусалим, дало папству повод для разжигания на Западе религиозной вражды к «неверным». В каком отношении и каким образом? Может быть, это завоевание нанесло ущерб торговле итальянских городов с Востоком? Нет фактов, которые бы подтверждали такую гипотезу. Напротив, известно, что сельджуки овладели лишь немногими портовыми пунктами сиро-палестинского побережья, да и туда, где они утвердились, продолжали приезжать венецианские и амальфитанские купцы3.
Чтобы убедить Запад в необходимости «священной войны» с исламом, римские первосвященники прибегли к искусственным пропагандистским средствам. Они стали упорно распространять толки о религиозных притеснениях христиан сельджуками, раздувая до огромных размеров известия о самых незначительных осложнениях, которые происходили у паломников на Востоке и были неизбежны в условиях анархии, царившей там в период сельджукского завоевания.
1 Особенно много таких выдумок в «Истории» Вильгельма Тирского, писавшего десятки лет спустя после начала крестовых походов.
2 Факты, собранные Каэном, убедительно опровергают измышления хронистов XII—XIII вв , подрывают традиционные взгляды на ближайшие причины крестоносного движения. Интересно, что выводы французского ученого (они были в сжатом виде изложены Каэном и в его докладе на международном конгрессе историков в Риме — «Ислам и крестовые походы»; см. «Relazioni», vol. Ill, p. 625—626) .в известной мере согласуются с положениями советской исторической науки о том, что масса населения стран Ближнего Востока увидела в сельджуках, носителях более примитивного общественного строя, избавителей от ига Византии См. выше стр 36.
3 Cl. Cahen An introduction to the first crusade. «Past and Present», 1954, № 6, p 14.
Предлогом к подготовке войны Запада против Востока якобы во имя религии сельджукское завоевание послужило лишь постольку, поскольку оно нанесло удар Византии, давно являвшейся предметом вожделений римской курии. Перед папством открылась возможность добиваться претворения в жизнь своих старых антивизантийских планов. Дальнейшее распространение сельджукских завоеваний в 70—80-х годах в Передней Азии позволило римской курии значительно расширить свои экспансионистские устремления при помощи заведомой лжи об угрозе «христианству», якобы создавшейся из-за сельджуков.
В полной мере планы Григория VII воскресил его второй преемник — папа Урбан II (1088—1099). И не просто воскресил, но и дополнил: не только Византия — все восточное Средиземноморье должно было, согласно его намерениям, стать объектом эксплуатации римско-католической церкви. Вместе с тем Урбан II обставил эти корыстные планы более детально, чем Григорий VII, разработанными внешними аксессуарами религиозно-демагогического характера, прибегнув к «большой лжи». Трудности, которые переживала Византийская империя в 80-х годах, облегчили папству его задачу.
В начале 80-х годов нормандцы, предводительствуемые Робертом Гвискаром, продолжают захваты в европейских провинциях империи: они устремляются вглубь Эпира (Албания), переходят через Фессалийские горы, приближаются к Фессалоникам, наводят страх на Константинополь. Новый византийский император Алексей Комнин (1081 —1118), ставленник малоазиатской военной феодальной знати, пускает в ход все средства — и силу оружия и хитроумную византийскую дипломатию, чтобы справиться с нормандской опасностью. Он заручается поддержкой Генриха IV, германского императора, и немецкие войска выступают в Италию. В это же время Византия использует против нормандцев помощь торговой республики Венеции, испытывавшей опасения за свою торговлю в Адриатике, поскольку ее пути то и дело перерезали нормандцы. Не обошлось и без подкупов среди самого -нормандского воинства, особенно в Италии. Из-за угрозы нападения немцев с тыла Роберт Гвиекар прекратил поход на Рим. После его смерти (1085 г.) земли, захваченные нормандскими рыцарями на Балканах, острова и гавани в Адриатике были отвоеваны Византией с помощью венецианского флота. Но венецианцы потребовали дорогой награды: им были предоставлены огромные привилегии — беспошлинная торговля во всех городах Византии, свобода от контроля таможенных чиновников в греческих портах, право вольного плавания по морям и проливам и вдобавок к этому жалованье венецианскому дожу от византийской казны, не говоря уже о выделении в Константинополе особого квартала с тремя морскими причалами для венецианских купцов и о том, что его жители-венецианцы становились неподвластными греческим законам1.
Между тем, опасность выросла одновременно на севере и на востоке. Против Византии восстали страдавшие от налогового гнета славянские поселенцы придунайской Болгарии. Они призвали на помощь печенегов. Византийские войска терпели поражения одно за другим от кочевников. Печенежская орда вторглась во Фракию.
В 1088 г. печенеги нанесли Алексею Комнину тяжкое поражение при Силистре. Они разорили Адрианополь и Филиппополь, дошли до стен столицы. В этот момент непосредственная опасность Константинополю нависла и со стороны сельджуков. Сельджукский эмир Чаха, обосновавшийся на западе Малой Азии (в Смирне) и на некоторых островах Эгейского моря, снарядил флот против Константинополя. Чаха завязал переговоры с печенегами. Был выработан общий план наступления печенегов и сельджуков на столицу империи. Положение Византии в эти годы (1088—1091) было крайне затруднительным. Известный русский византинист Ф. И. Успенский не без основания сравнивал его с тем, в котором империя оказалась несколько столетий спустя — в последние годы своего существования, когда турки-османы окружили Константинополь и отрезали его от внешнего мира2.
1 Ср. Н. Соколов. Восточная политика венецианской плутократии в XII в. «Уч. зап. Горьковского гос. ун-та, сер. ист.-филол.», вып. XVIII, Горький, I960, стр. 128.
2 Ф. И. Успенский. История Византийской империи. Т. III. М.—Л., 1948, стр. 140.
В этот критический для Византии момент, когда, по словам византийского историка Анны Комиины (дочери Алексея I), дела империи «как на море, так и на суше были в слишком худом положении, тем более, что жестокая зима (1090/91 г.) заперла все выходы, так что от сугробов снега нельзя было даже отворить дверей из домов»,— папство, как и полтора десятка лет назад, снова сделало попытку оказать нажим на Византию. Послы Урбана II, отправленные в Константинополь в начале 1088 г., сделали Алексею I представление по поводу того, что в Византии якобы принуждали латинян (католиков) отправлять церковную службу по греко-православному обряду.
Алексей Комнин ответил папе в примирительном тоне. Он даже согласился для видимости на уступки Риму. Был определен срок созыва в Константинополе церковного собора, на котором предполагалось урегулировать спорные догматические и обрядовые расхождения католической и православной церквей. Завязались переговоры об унии.
Правящие верхи Византии изъявляли на словах готовность к примирительному решению богословских распрей Рима и Константинополя по весьма простой причине — империи угрожала серьезная опасность. Натиск тюрок (печенегов и сельджуков) буквально захлестнул Византию. Оказавшись в кольце врагов, Алексей I искал союзников на Западе (а также и на Руси).
В 1090—1091 гг. византийский император обратился с посланиями к государям и князьям Запада: Византия просила военной помощи. Были направлены также послы к папе римскому. Алексей Комнин возлагал определенные надежды на Рим. Ему нужно было пополнить армию империи. Запад и до этого поставлял немало наемников в греческие войска: это были нормандцы, скандинавы, англо-саксы и др. Теперь Константинополь особенно нуждался в притоке такого рода наемников. Рим мог оказать существенное содействие Византии в привлечении наемных отрядов; этим объясняется кажущаяся уступчивость греческого правительства папству в переговорах об унии. Но целиком полагаться на папу было невозможно: притязания курии на абсолютное верховенство в объединенной церкви давно были известны в Константинополе. Ведя переговоры с Римом об унии и соблазняя западных феодалов надеждами на грабеж восточных стран, византийское правительство принимало и другие, более верные меры для прорыва сельджукско-печенежского окружения. Против печенегов были брошены новые союзники Византии — половцы.
В конце апреля 1091 г. с печенегами было покончено. Флот эмира Чахи не успел прийти на выручку печенегам, и Чаха был разгромлен. Действуя то военной силой, то интригами и подкупом, Алексей I в конце концов избавился от страшной опасности, грозившей Константинополю. Византия сумела вернуть под свою власть ряд прибрежных пунктов в Мраморном море, острова Хиос, Самос, Лесбос. Сельджуки были потеснены. Теперь не для чего было заигрывать и с Римом. Переговоры об унии оказались безрезультатными. К досаде Урбана II Византия практически не пошла на уступки курии. Намечавшийся собор не состоялся, религиозные разногласия оставались неурегулированными.
Однако обращение Византии на Запад за помощью не прошло бесследно. Читатель помнит, что оскудевшее западное рыцарство и феодальные магнаты давно искали подходящего объекта для грабежа, устремляясь то в Испанию, то в Италию и Сицилию, то на Балканы. Восток, более развитый в экономическом отношении, чем Запад, казался им источником великих богатств и невиданной роскоши. С жадностью смотрели сеньеры на богатейшие восточные страны, откуда шли через арабов всевозможные ценные товары. Рассказы паломников, возвращавшихся из Иерусалима и Константинополя, рисовали воображению великолепные храмы и дворцы восточных городов, роскошь, в которой купались византийские и арабские богачи. О чудесах восточных стран складывались легенды, которые бродячие певцы-сказители разносили по рыцарским замкам. И вот теперь эта лакомая добыча уплывала в руки сельджуков! Мысль об этом особенно тревожила нормандцев, утвердившихся на юге Италии и на островах Средиземного моря. Они уже десятки лет были непосредственно связаны с Византией — ив качестве пиратов-торговцев и в качестве наемников-воинов. Кто мог лучше их оценить богатства Константинополя? Но участь Византии вселяла «заботу» не одним только нормандцам: она «беспокоила» многих князей и рыцарей на Западе, которые лишь выжидали момента, чтобы кинуться на богатства греческой империи. Следует иметь в виду, что для западных сеньеров, мало знакомых с географией, весь Восток — это были земли византийского императора. Нельзя было допустить, чтобы такая добыча досталась «нехристям» — сельджукам.
Помнит, вероятно, читатель и то, что, преследуя свои цели, папство постоянно имело в виду интересы господствующего класса: оно не упускало из поля зрения ни мятежей, ни частого бегства с насиженных мест, ни подвижнических настроений крестьянских масс, ни завоевательных тенденций, все более усиливавшихся среди рыцарства и феодальных верхов. Рим уже пытался однажды дать выход тому и другому, направив против сельджуков, якобы для спасения Византии, опасные для крупных феодальных землевладельцев элементы: это было в 70-х годах. Обстановка, сложившаяся к началу 90-х годов, оказалась как нельзя более подходящей для приведения в действие тех пружин, которые курия пробовала завести 20 лет назад.
Атмосфера на Западе становилась все более накаленной. Общественные противоречия к концу столетия резко обострились. Тяготы крестьянства за время «семи тощих лет» стали совершенно нестерпимыми. Возмущение низов росло и проявлялось самыми различными способами. Рыцарская вольница разбойничала все разнузданнее. Неуверенность перед будущим сильнее и сильнее охватывала феодалов, церковных и светских.
Апелляция Византии пришлась как раз кстати. Дорога на Восток была проложена пилигримами, которые обычно шли по Рейну и Дунаю, через Венгрию, на Константинополь. Анархия, царившая в раздробившемся на уделы сельджукском государстве, рождала надежды на легкое овладение Востоком. В этих условиях Константинополь не заставил рыцарей долго просить себя. Призывы из Византии послужили одним из первых по времени внешних стимулов для развертывания среди западных феодалов движения в пользу похода на Восток. Речи о походе «во спасение» греческой империи стали раздаваться уже в 1092 г.1 Обращения Алексея I к западным князьям, например к графу Роберту Фландрскому2, распалили алчность рыцарства. Однако феодалы были слишком разрознены, и эти приготовления не пошли дальше предварительной стадии. Требовалось активное вмешательство в события той силы, которая, как мы видели, являлась на Западе главным «интернациональным» выразителем классовых интересов феодалов,— т. е. католической церкви. И это вмешательство не замедлило последовать.
Убедившись в бесплодности попыток добиться унии средствами дипломатии, Урбан II избрал путь Григория VII. Он оживил его планы вооруженного захвата Византии посредством оказания ей мнимой помощи против «неверных».. Он учел воинственные настроения феодальных владетелей на Западе и постарался извлечь из них максимальную выгоду для католической церкви. Стечение обстоятельств предоставляло, казалось, удобный случай осуществить с помощью рыцарства давние экспансионистские замыслы папства, сделать важный шаг на пути к созданию «мировой» теократической монархии. Папство решило использовать создавшуюся обстановку для того, чтобы удовлетворить за чужой счет назревшие нужды феодалов Западной Европы и, разумеется, достичь своих корыстных целей.
Урбан II взял на себя инициативу организации массового похода на Восток, мысль о котором уже распространилась в светских феодальных кругах на Западе. В 1095 г. он выступил с широкой программой объединения рыцарства Западной Европы для завоевания восточных стран под лозунгом «освобождения гроба господня».
Так родилась и окончательно оформилась идея крестового похода.
1 Ф. И. Успенский. Ук. соч., стр. 140—141.
2 Сохранился текст послания византийского императора к Роберту Фландрскому, полного весьма привлекательных для рыцарства посулов. Послание это звучит как прямое приглашение рыцарям прийти пограбить Константинополь: «Мы отдаемся в ваши руки… лучше, чтобы Константинополь достался вам, чем туркам и печенегам; в нем находятся драгоценные святыни господни; сокровища одних церквей в Константинополе достаточны для украшения всех церквей мира. Нечего говорить о той неисчислимой казне, которая скрывается в кладовых прежних императоров и знатных вельмож греческих», и т. д.
Едва ли Алексей Комнин мог писать таким образом. По-видимому, уцелевшая редакция этого письма (на латинском языке) является подделкой, позднее составленной крестоносцами для оправдания своих грабежей в византийской столице. Однако многие исследователи справедливо считают, что в основе латинской редакции’ лежит какой-то утраченный оригинал подлинного письма Алексея Комнина. Не подлежит сомнению, что в 1090—1091 гг. Византия обращалась к европейским князьям за помощью.
Вы цените свое время и желаете, чтобы Ваш внешний вид отражал Ваш статус, тогда первое, что Вам нужно сделать, это купить швейцарские часы. А лучше всего это сделать на сайте www.secunda.com.ua, где представлен широкий ассортимент часов на любой вкус и кошелек.
ПЕРВЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД / Клермонский собор и провозглашение крестового похода на Восток >>